Хозяин собаки

– Однажды, когда я был еще мальчиком, охотники целых шесть раз возвращались с пустыми руками, – рассказывал Сайлекс. – Я умирал с голоду. Наконец они набрели на стаю жирных гусей, которые не могли летать, и набили их столько, сколько смогли унести. Мы их зажарили и тут же умяли, обжигая себе губы. Помню, я ел в три горла и не мог оторваться, не мог утолить голод. Вот и сейчас я чувствую то же самое, когда встречаюсь с тобой.

Деникс улыбнулась в ответ.

– Так значит, я для тебя толстый жирный гусь?

Сайлекс рассмеялся.

– Да. Твои поцелуи такие же обжигающие. И я так же не могу ими насытиться. – Он провел пальцем по губам Деникс.

Они отстранились друг от друга, чувствуя, как их обволакивает холодный воздух. Сайлекс потянулся за одеждами.

– Скажи мне, – вполголоса проговорила Деникс, – нам обязательно надо скрываться от остальных? Это так для тебя важно?

Сайлекс серьезно взглянул на нее.

– Ты уже спрашивала, и я ответил тебе. Да, это важно. Я потратил много времени и сил, чтобы люди уважали брачные клятвы. Если о нас узнают, я буду выглядеть лицемером.

– И что тогда? Кто с тебя будет спрашивать? Ты все равно останешься вожаком.

Сайлекс вздохнул.

– Нам есть чему радоваться, но племя все еще малочисленно. Не все из детей доживут до того возраста, когда смогут охотиться. Если я потеряю доверие людей, племя будет обречено на гибель. Стая должна идти за вожаком, а когда он одряхлеет и постареет, ему на смену должен прийти другой, иначе стая распадется. Крэгг еще не готов занять мое место, а другой замены себе я не вижу. Разве что ты.

– Что-что? – изумленно переспросила Деникс.

– Тебе по-прежнему нет равных среди охотников. Если со мной что-нибудь случится, ты возглавишь племя.

– Ты, кажется, не шутишь, – поразилась Деникс.

– Нет, не шучу.

– Ты всегда видел во мне то, чего не видели другие. Это одна из причин, почему я так тебя люблю.

Сайлекс провел рукой по ее волосам.

– И я люблю тебя.

Деникс помрачнела.

– Но если ты утверждаешь, что люди, узнав о нас, отвернутся от тебя, то не последуют и за мной.

– Верно. – Сайлекс вгляделся в ее лицо. – К чему ты ведешь, Деникс? У меня ощущение, будто ты ходишь вокруг да около, но никак не решишься.

– У меня давно не было регулярных кровотечений, Сайлекс. Мне кажется, я ношу твоего ребенка.

* * *

Собака настолько привыкла к звукам, которыми Мор подзывал ее, что в своем сознании она тоже была – Собака.

Ей очень не нравилось, когда человек набрасывал себе на плечи львиную шкуру. Собака давно привыкла к тому, что он то надевает, то снимает звериные шкуры, и это больше не ставило ее в тупик. Иногда человек ходил в них днями напролет. Но львиная шкура не внушала ей доверия. Ее запах, усиливавшийся, когда человек носил шкуру на себе, будоражил Собаку. Ходить на веревке Собаке тоже не нравилось. Правда, в последнее время она все больше бегала на воле, играя в игру: если она догадывалась, чего хочет от нее хозяин, то получала угощение – кусочек мяса. А когда хозяин вел ее на веревке, они почти не играли.

Ласку и одобрение хозяина Собака ценила даже больше, чем угощение. Когда он гладил ее, она жмурилась от удовольствия и подставляла ему лоб и спину.

– Сегодня я хочу навестить свое племя, увидеть Сородичей, – сказал Мор однажды. – Пока они еще не ушли на юг, попробую убедить их, что я им не враг.

Он отвалил глыбу, закрывавшую вход, и они выбрались наружу, жмурясь от восходящего солнца.

Человек нес в руке толстую сучковатую палку с примотанным к ней камнем.

– Я войду в их лагерь так, словно я из другого племени, и предложу обменять вот этот кусок вяленой оленины на орехи. – Он хлопнул рукой по котомке, и Собака услышала знакомый дразнящий запах. – Они посмотрят на львиную шкуру, на мясо, которое я принес, и увидят, что я – мужчина. Мужчина, у которого есть собственный волк. Правда, сегодня я им тебя не покажу. Побуду там недолго. Пусть знают, что я и без них проживу. Пусть поймут, как они ошиблись. Я потребую, чтобы мне дали увидеться с матерью. И с Лирой. Потом я приду еще раз, и еще, и вскоре примут меня обратно. Я больше не буду изгоем.

Легко затрусив рядом с человеком, Собака ловила запахи животных, которые побывали здесь. Свежее дыхание ручья то усиливалось, то ослабевало, но никогда не пропадало насовсем. Когда Собака подбежала к воде, чтобы напиться, человек не стал ее торопить, и Собаке захотелось останавливаться у воды почаще, чтобы вновь ощутить его заботу.

К полудню Собаке показалось, что хозяин чем-то обеспокоен.

– Почему нет дыма? Неужели мы с тобой заблудились? – Человек задрал голову и взглянул на небо. – Уходить на зимовье еще рано.

Они вышли на поляну, где на земле чернели кострища, а в воздухе пахло людьми.

– Нет! – в отчаянье вскричал человек. Собака нервно зевнула и высунула язык, не понимая, что могло так расстроить хозяина. – Они ушли… Теперь мы с тобой остались совсем одни.

* * *

Сайлекс проснулся на рассвете, и его первая мысль была о Деникс и их ребенке. Талия Деникс начинала округляться. Придется во всем признаться Ови.