Хозяин собаки

– Что делать? Избавить Сородичей от проклятья, вот что.

Год девятнадцатый

Мор снял кожаную петлю с шеи Волчишки и показал ей. Волчишка обнюхала кусок кожи и осталась к нему равнодушна.

– Смотри, – сказал Мор. – Теперь у тебя красный ошейник. Я натер его охрой. Сегодня у тебя особый день. День наречения.

Волчишка зевнула и задней ногой почесала за ухом.

– Ты похожа на моего брата, такая же веселая и беззаботная. Я назову тебя в его честь. Его звали Собак. А тебя я буду звать Собака. Хорошо? Постой-ка смирно, Собака.

Мор надел Собаке ошейник и привязал к нему длинную веревку – поводок.

– Сейчас мы выйдем наружу, Собака. Я отвалю камень от входа, чтобы мы с тобой смогли протиснуться.

Оказавшись на воле, Собака запрыгала, не помня себя от радости. Мор крепко держал поводок, строго покрикивая на Собаку, когда она дергала слишком сильно. Новое имя шло ей как нельзя лучше – Собак в мальчишестве был таким же тощим, высоким и длинноногим, как она.

С годами левый рукав ручья Сородичей распался на узкие протоки, бежавшие по неровной, каменистой долине, усеянной валунами, обломками скал и завалами валежника. Дикое и вместе с тем дивное место! Отвесные склоны каменных глыб, бурлящий и пенящийся ручей, ослепительно сверкавший на солнце, – все поражало своей первозданной красотой.

– Уводишь меня вверх по течению, Собака? Здесь лежит северная глушь – ничья земля.

Солнце поднялось и стояло уже высоко.

– Это все – мое, – провозгласил Мор, раскинув руки и подставив лицо солнцу. Его переполняла радость, хотелось петь, и он пожалел, что рядом нет Лиры.

Донесся глухой рокот падающей воды, переходящий в рев, как будто средь бела дня бушевал ливень. Солнце чуть заметно качнулось к западу. Самое время возвращаться, но Мору захотелось узнать, почему среди ясного неба шумит дождь, и он пошел на звук.

Наконец он остановился, словно громом пораженный, Перед ним высилась гора во много раз выше человеческого роста, увенчанная белой шапкой льда, неровные края которой уступами спускались до самой земли, где упирались в приземистую ледяную гряду. По ледяным ступеням стекала вода, разбиваясь в пыль о лежавшие внизу камни.

Должно быть, здесь рождается зима, подумал Мор. Должно быть, небо дотягивается до этой ледяной шапки и черпает оттуда снег, чтобы потом сбрасывать его на землю.

Собака шумно обнюхивала мерзлую землю и разбросанные камни, опасные, скользкие от тонкой мокрой наледи. От гиблого места веяло таким холодом, что у Мора зуб на зуб не попадал, и все же он не мог оторваться от этого захватывающего зрелища.

Из ледяной гряды торчало что-то странное… Берцовая кость лося? Плоть давно сгнила, но копыто еще держалось.

Как туда попала эта кость? По спине Мора пробежал холодок. Не стоит здесь задерживаться, сказал он сам себе, однако не мог устоять перед искушением и долго глядел на работу злых духов, творящих зиму и холод. Какие еще страшные вещи могут скрываться подо льдом, который не тает назло солнцу?

45

Год девятнадцатый. Зима

В ту зиму Сородичам не везло с охотой. Дождей почти не было, ловчие ямы стояли пустые. У некоторых членов племени почернели пальцы ног, а у Тэи, вдовы Вента и матери троих детей, нога побагровела и опухла, и бедная женщина умерла в лихорадке. Вскоре умер и ее малолетний сын; выживших детей усыновил Марс, старший брат погибшего Вента. Белла не смогла взять их к себе: она совершенно обезумела от свалившихся на племя бедствий. Когда женщины, обступив ее, наперебой предлагали собираться в обратный путь, она даже не подняла на них глаз, слепая и глухая ко всему.

Мор чувствовал себя совершенно несчастным. Все старые друзья отвернулись от него, в особенности Винко и Грат, которые увивались вокруг Лиры и ни на минуту не оставляли ее наедине с Мором.

Калли нехотя рассказала ему, что в племени усилились слухи, будто во всем виновато проклятие. Это оно заманило Собака и других в засаду и навлекло суровую зиму на Сородичей.

Белла, забыв о том, что именно ее промедление обрекло племя на тяжелое зимовье, наравне со всеми поспешила обвинить во всех бедах Мора. Она сказала, что больше не нуждается в его помощи, а хворост ей будут собирать другие дети. О том, как он спас племя от голодной смерти в опустевшем становище Бледноликих, все давным-давно забыли.

Добравшись до летнего поселения, Сородичи с ужасом увидели, что в тенях, как и в прошлом году, еще белеют ноздреватые сугробы, что ручей раздулся от ледяной воды, а почки на деревьях не распустились. Белла в отчаянье заламывала руки. Как же так, ведь солнце вставало все раньше, а дни становились все дольше, – самое время покидать зимовье и возвращаться на прежнее место. Она была до того подавлена, что не могла ничем заниматься и целыми днями мокла в ванне.

Сородичи хмурились. Что они будут есть? Чем дольше им приходилось жевать обрывки кожи и поедать зеленую поросль, тем чаще бросали они злобные, осуждающие взгляды на Мора – «калеку, приносящего Сородичам горе и слезы». Которого нужно убить ради общего блага.

* * *