Хозяин Спиртоносной тропы

Он хотел бежать, но холодное сознание остановило. Кузя вспомнил слова отца: «Не бойся мертвяков, они уже не сделают плохого. Опасайся встречных». Собрав всю волю, выискал под ногами палку, хотел дотянуться до останков. Взял ее рукой — тяжелая. Удивился: что это? Ему стоило некоторых усилий, чтобы оторвать ее от камней. В его руках оказалось что-то такое, явно сделанное из железа. Очистив предмет от грязи и мусора, не поверил глазам: это был кривой клинок в ножнах.

Кузя много раз видел полицейских и казаков с саблями на поясе. Они жили в поселке для поддержания порядка и всегда были при холодном оружии. В прошлом году летом, подвыпивший с отцом хмельной бражки, урядник Соколов дал ему шашку и разрешил порубить в огороде лопухи. Размахивая ею, он чувствовал тяжесть и размеры, хорошо их помнил. Сейчас же находка от нее сильно отличалась.

Осторожно вытащив клинок из ножен, Кузя стал его осматривать. Он был короче, легче, круче изогнут, с острым концом. Потемневший, но не ржавый от времени металл имел серый, может, даже седой цвет. Присмотревшись внимательно, различил на полотне непонятные размывы, будто клинок прокипятили в смоле. На костяной ручке плотно намотана волосяная веревка, чтобы не соскальзывала рука. Между ручкой и полотном находилось металлическое, матовое с позолотой перекрестие. Его конец имел расширение. Полуторная заточка была настолько острой, без зазубрин, что Кузе стоило поберечь пальцы, чтобы случайно не порезаться. Кожаные ножны были чем-то пропитаны, возможно, перемешанной с дегтем смолой и украшены несколькими золотыми знаками.

С опаской посматривая на скелет, Кузя затолкал клинок обратно в ножны, положил их рядом с останками человека. Понял, что клинок принадлежит ему и брать его не стоит. Так учил отец: «Никогда и ничего не бери у покойников. Иначе мертвяк вернется за своими вещами». Приблизившись на расстояние вытянутой руки к черепу, увидел на нем конусообразный желтый шлем с конским хвостом. Пересиливая себя, дотянулся до него, смахнул пыль пальцами, понял, что он позолоченный. Брать в руки побоялся. На покойном был надет длиннополый, расшитый золотыми нитками халат, широкий пояс с золотой пряжкой. На шее — посаженые на золотую тесьму пять амулетов размером с ладонь. На ногах — кожаные, с вкраплениями золотых нитей сапоги. С правой стороны — лук без тетивы и колчан со стрелами. Он вытащил одну, посмотрел: наконечник тяжелый, желтый, наверное, тоже позолоченный. Слева сбоку — круглый щит с позолоченными знаками. Сделал несколько шагов назад. Думал, кто бы это мог быть? Почему лежит здесь, в скале, а не закопан в землю? Почему кожу не сточили мыши? И почему сабля лежала внизу, когда колчан со стрелами был рядом с останками? Вот так находка!

В его голове было много вопросов, на которые он не мог дать ни одного ответа. Был бы отец — многое разъяснил. Но его не было, посоветоваться не с кем. Предположил, что это, вероятно, останки очень богатого человека, похоронен он здесь давно, и рассказывать об этом никому не стоит. Так учил Ефим: «Прежде чем что-то сказать, посоветуйся со временем».

Уходя, Кузя оставил все как есть. Рядом, в ногах, положил лоток: хотел вернуться за ним скоро. Помолившись, попросил у покойного прощения и быстро ушел по карнизу так же, как сюда попал. Только внизу, будто очнувшись, увидел в руках стрелу, которую забыл положить на место. Не зная, как быть, долго крутил в руках. Выбросить — жалко. Вернуться назад — страшно. Решил ее взять с собой, а потом, когда придет сюда за лотком, положить на место.

В этот день он сделал большой переход: торопился как можно быстрее добраться домой. Хотя знал, что несет матери горе.

В долине реки уже вовсю буйствовала весна! На прибрежных полянах отцветали подснежники, уступая место первым бутонам жарков. На черемухе разворачивались первые, терпкие листочки. Пихты и ели удлинили ветки смолистыми побегами новых хвоинок. Вода в Шинде поднялась на метр, тащила на своем «горбу» деревья, коряги. Было слышно, как по дну, гонимые давлением, перекатываются камни. Свежие запахи подступающего лета, наносимые снизу реки, торопили Кузю: быстрее домой! Там жизнь! Там люди!

Прошла всего лишь неделя, как они вышли с отцом из поселка, а казалось, что это было так давно, словно он отсутствовал год. За это время с Кузей произошло столько событий, что на подробный рассказ не хватит ночи. Впрочем, рассказывать кому-то о своих похождениях он не собирался, считая себя маститым старателем-золотарем, а они о своих делах не распространяются. Единственное, о чем думал, пока петлял прибрежной тропинкой, как властям предоставить смерть отца.

С теми, кто попадался ему на пути, Кузя старался не общаться. Если замечал, что кто-то идет навстречу или догоняет, уходил в сторону, прятался в чаще. Попадавшиеся избушки обходил. Когда его застигла ночь, отошел вглубь тайги, ночевал у костра под елью.