Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры

Упоминание Хрущевым исключенных из партии не было случайным. Как показывают документы, высшее руководство было действительно озабочено наличием слишком большого количества бывших коммунистов, исключенных из ВКП(б) в ходе многочисленных чисток. Внимание Сталина на этот факт в очередной раз обратил Маленков в справке от 15 февраля 1937 г. «Особо следует отметить, — говорилось в ней, — что в настоящее время в стране насчитывается свыше 1 500 000 бывших членов и кандидатов в члены партии, исключенных и механически выбывших в разное время, начиная с 1922 г. На многих предприятиях сосредоточено значительное количество бывших коммунистов, причем иногда оно превышает численный состав парторганизаций, работающих на этих предприятиях». Например, на Коломенском паровозостроительном заводе, говорилось в справке, на 1408 коммунистов приходилось 2000 бывших членов партии, на заводе «Красное Сормово» это соотношение составляло 2200 и 550, на Московском шарикоподшипниковом заводе — 1084 и 452 и т. д.[785] Сталин обратил внимание на этот сигнал. В заключительном слове на февральско-мартовском пленуме 1937 г., приведя ряд цифр из записки Маленкова об исключениях из партии, он заявил: «Вот, все эти безобразия, которые вы допустили, все это вода на мельницу наших врагов […] Все это создает обстановку для того, чтобы умножать резервы для врагов»[786].

Постепенно чистка охватывала все более широкие слои «подозрительных». В марте 1937 г. был издан приказ НКВД, который предусматривал завести персональный учет всех иностранцев, принятых в гражданство СССР с 1 января 1936 г.[787] 29 марта 1937 г. Политбюро приняло решение об увольнении из рядов РККА всех лиц командно-начальствующего состава, которые были исключены из партии по политическим мотивам, и послать их на работу в хозяйственные наркоматы[788]. Это решение было предвестником новой масштабной чистки армии в связи с фабрикацией в апреле-мае 1937 г. дела о «военно-троцкистском заговоре» в РККА[789]

8 апреля 1937 г. Ежов направил Сталину записку о высоком уровне уголовной преступности. «Основным контингентом, совершающим дерзкие уголовные преступления (грабежи, разбои, убийства, квалифицированные кражи) являются ранее судимые, в большинстве случаев недавно освобожденные из лагерей и мест заключения», — говорилось в записке. Сталин отчеркнул этот абзац карандашом[790]. Однако меры предложенные Ежовым (более активное трудоустройство освобожденных уголовников, осуждение злостных преступников в лагерях на дополнительные сроки), судя по всему, не поддержал. Скорее всего, Сталин посчитал такие шаги недостаточными. Несколько месяцев спустя уголовники стали одной из целей массовой операции, т. е. подлежали сплошной изоляции или уничтожению. Как показывают последние работы на эту тему, борьба против усиливавшейся преступности была одним из источников, питавшим политику массовых репрессий[791].

20 мая 1937 г. Маленков направил Сталину записку, в которой предлагал отменить относительно простой порядок регистрации религиозных объединений. Маленков утверждал, что благодаря существующим законам, «мы сами создали широко разветвленную, враждебную советской власти, легальную организацию». Он писал, что всего по СССР насчитывается свыше 600 тыс. человек, входящих в так называемые «двадцатки»[792], и что «за последнее время серьезно оживилась враждебная деятельность церковников». Сталин посчитал нужным разослать эту записку членам Политбюро для ознакомления. Ее получил также Н. И. Ежов. В ответ 2 июня Ежов послал Сталину свою записку, в которой горячо поддержал Маленкова. «Из практики борьбы с церковной контрреволюцией в прошлые годы и в настоящее время нам известны многочисленные факты, когда антисоветский церковный актив использует в интересах антисоветской работы легально существующие «церковные двадцатки» как готовые организационные формы и как прикрытие», — писал Ежов[793].

К середине 1937 г. наметилась тенденция фабрикации дел, в которых «заговоры» бывших оппозиционеров и «номенклатурных» работников соединялись с «заговорами» более широких слоев «антисоветских элементов». Политическое закрепление этот курс получил на пленуме ЦК ВКП(б), проходившем с 23 по 29 июня 1937 г. Санкционировав исключение из партии и арест сразу более 30 членов и кандидатов ЦК ВКП(б), пленум заслушал также доклад Ежова о результатах борьбы с «врагами». Помимо известных дел о троцкистах и «правых», о заговоре в армии и НКВД Ежов назвал новые цели, свидетельствующие о распространении террора за пределы круга бывших оппозиционеров и партии. По утверждениям Ежова, в Азово-Черноморском крае «право-троцкистская группа» во главе с первым секретарем крайкома Б. П. Шеболаевым объединилась с «антисоветскими казачьими и партизанско-повстанческими формированиями», руководители Оренбургской области возглавляли «антисоветскую казачью организацию», «организация правых» в Западной Сибири включала в себя «партизанско-повстанческие кадры среди спецпере-селенцев»[794].