Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры

Однако всецело преданный Сталину, Молотов в отношениях с ним временами позволял себе упрямство и несговорчивость, особенно заметные на фоне подобострастия других членов Политбюро. «Он производил на меня в те времена впечатление человека независимого, самостоятельно рассуждающего, имел свои суждения по тому или иному вопросу, высказывался и говорил Сталину, что думает. Было видно, что Сталину это не нравилось, но Молотов все-таки настаивал на своем. Это, я бы сказал, было исключением. Мы понимали причины независимого положения Молотова. Он был старейшим приятелем Сталина», — писал Хрущев[1056]. Аналогичное впечатление о взаимоотношениях Сталина и Молотова сохранилось у Г. К. Жукова. «Участвуя много раз при обсуждении ряда вопросов у Сталина в присутствии его ближайшего окружения, — рассказывал он много лет спустя писателю К. М. Симонову, — я имел возможность видеть споры и препирательства, видеть упорство, проявляемое в некоторых вопросах, в особенности Молотовым; порой дело доходило до того, что Сталин повышал голос и даже выходил из себя, а Молотов, улыбаясь, вставал из-за стола и оставался при своей точке зрения»[1057].

Несомненно, тяготясь подобными отношениями, Сталин предпринимал все необходимое, чтобы поставить Молотова на место. Один за другим были уничтожены секретари и помощники Молотова (например, 17 августа 1937 года Политбюро сняло с работы заведующего секретариатом Молотова А. М. Могильного, а 28 августа — помощника Молотова М. Р. Хлусера[1058]). В 1939 году была проведена атака против жены Молотова П. С. Жемчужиной, занимавшей пост наркома рыбной промышленности. 10 августа 1939 года Политбюро приняло секретное постановление (под грифом «особая папка»), в котором говорилось, что Жемчужина «проявила неосмотрительность и неразборчивость в отношении своих связей, в силу чего в окружении тов. Жемчужины оказалось немало враждебных шпионских элементов, чем невольно облегчалась их шпионская работа». Политбюро поручило «произвести тщательную проверку всех материалов, касающихся т. Жемчужины» и предрешило ее освобождение от поста наркома, проводя «эту меру в порядке постепенности»[1059].

Над Жемчужиной сгущались тучи. В последующие недели в НКВД были получены показания о ее причастности к «вредительской и шпионской работе». Теперь все зависело от того, захочет ли Сталин дать ход этим показаниям. По каким-то причинам Сталин на этот раз решил не доводить дело до ареста. 24 октября для рассмотрения вопроса о Жемчужиной было собрано Политбюро (присутствовали все члены и кандидаты Политбюро, за исключением Хрущева). Скорее всего, по инициативе Сталина (во всяком случае, именно его рукой написано соответствующее постановление Политбюро) Жемчужину частично оправдали. В принятом решении (на этот раз оно не проходило под грифом «особая папка», а предназначалось для более широкого распространения) обвинения против Жемчужиной были названы «клеветническими». Однако в постановлении повторялась формулировка о «неосмотрительности и неразборчивости» Жемчужиной, данная в постановлении от 10 августа. На основании этого было принято решение об освобождении Жемчужиной от должности наркома рыбной промышленности[1060]. В феврале 1941 года на XVIII конференции ВКП(б) Жемчужина была лишена звания кандидата в члены ЦК. Позже, после войны, Жемчужина все-таки будет арестована и проведет несколько лет в ссылке[1061].

Документы свидетельствуют о том, что в конце 30-х годов Сталин оказывал на Молотова более заметное давление и по служебной линии, неоднократно делая ему выговоры по поводу тех или иных решений Совнаркома. Например, 28 января 1937 года Молотов обратился в Политбюро с просьбой об утверждении дополнительных капитальных вложений для НКВД. Сталин откликнулся на это резкой резолюцией: «т. Молотову. Почему нельзя было предусмотреть это дело при рассмотрении титульных списков? Прозевали? Надо обсудить в ПБ»[1062]. Уже на следующий день предложение Совнаркома было принято, и это также свидетельствует о том, что раздражение Сталина было вызвано, скорее всего, не деловыми причинами.