Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры

Куда более серьезные события произошли через несколько дней в текстильных районах Ивановской области[189]. Положение этих регионов было типичным для центров такого рода, занимавших промежуточное место между особо бедствующей деревней и скудно, но более регулярно снабжаемыми крупными городами. Задержки в выдаче продуктов по карточкам, низкие заработки из-за простоев технически отсталых и не обеспеченных сырьем фабрик — характерные черты быта текстильных поселков. В начале 1932 г. в Вичуге, например, несколько месяцев не выдавали муку; дети, и без того получавшие 100 граммов хлеба в день, были переведены на 60-граммовый паек[190]. На политические настроения текстильщиков влияла тяжелая ситуация в окружающих деревнях, где многие фабричные имели родственников. Коллективизация ввергла их в разорение. В такой взрывоопасной обстановке в начале апреля из Москвы пришло распоряжение о сокращении карточных норм.

5 апреля началась забастовка на фабрике им. Ногина в Вичуге.

9 апреля бастовали почти все фабрики города. На следующий день, 10 апреля, в 18 часов руководству ОГПУ поступило сообщение от заместителя полномочного представителя ОГПУ по Ивановской области. В нем говорилось, что положение на фабриках Вичугского района обостряется. Сообщение рисовало следующую картину беспорядков. Около трех тысяч участников забастовки ходили по ули-дам, ворвались в здание милиции, обезоружили и избили одного из милиционеров, ранили начальника милиции. Из 50 милиционеров осталось в строю 17 человек. Здание ОГПУ было окружено толпой до тысячи человек, нескольких чекистов избили или ранили камнями. Чекисты начали отстреливаться, ранив двух демонстрантов[191]. После выстрелов толпа рассеялась. В Вичугу выехал полномочный представитель ОГПУ по Ивановской области и руководители обкома партии, однако переговоры с забастовщиками не привели к результатам. Забастовка началась также на фабриках в Тейково. Требования бастующих — оставить мартовские нормы продовольственных пайков. Это сообщение с припиской заместителя председателя ОГПУ И. А. Акулова о том, что ивановским властям дано указание не применять оружие, а также мобилизовать всю агентуру, в том числе перебросить ее из Иваново для ведения «разложенческой работы среди забастовщиков», было отправлено Сталину. Сталин изрисовал угол документа карандашом (знак волнения или раздумий?) и поставил ничего не значащую резолюцию: «Почему молчит обком?»[192].

Активные выступления в Вичуге продолжались и на следующий день. Всего за 8-11 апреля (согласно официальным отчетам) 15 милиционеров получили тяжелые ранения, а 40 милиционеров и 5–7 ответственных работников — легкие. 12 апреля в Вичугу прибыл Л. М. Каганович. При помощи репрессий и обещаний забастовку на вичугских фабриках удалось прекратить. Помимо Вичуги забастовки и массовые волнения произошли в ряде других районов Ивано-во-Вознесенской области — Тейковском, Лежневском, Пучежском. Для локализации выступлений ивановские руководители приняли энергичные меры. 14 апреля было одобрено решение об «изъятии антисоветских элементов» в крупнейших городах. Для предотвращения похода рабочих Тейково в областной центр Иваново-Вознесенск, было решено не останавливать в Тейково поезда[193]. В районах волнений проводились массовые аресты руководителей забастовок. Все это позволило предупредить втягивание в забастовочное движение рабочих других центров, хотя обстановка в регионе оставалась тяжелой.

Хотя ивановские волнения удалось сравнительно быстро подавить, эти события выявили ряд тревожных для сталинского режима симптомов. Забастовки и демонстрации произошли в одной из крупнейших промышленных областей в центре страны, неподалеку от столицы и охватили одновременно несколько районов. В любой момент к забастовщикам могли присоединиться рабочие других предприятий, где также наблюдались «тяжелые настроения». Большое влияние апрельские события оказали на крестьян Ивановской области, многие из которых поддержали рабочих-забастовщиков. По деревням прокатились так называемые «волынки» — коллективные отказы от работы в колхозах, усилился распад колхозов[194]. Активное участие в забастовках и демонстрациях принимали местные коммунисты (в ряде случаев они были их организаторами)[195] Одновременно беспомощность продемонстрировали местные руководители.