Хозяин Судьбы

— Больше двадцати тысяч воинов с каждой стороны. Залив Дублина потемнел от кораблей. Из Оркни прибыл Ярл Сигурд со знаменами цвета крыла ворона. С Мэна приплыл викинг Бродир, а с ним двенадцать галер. Из Данелаха, что в Англии, приехал принц Амлафф, сын короля Норвегии с двумя тысячами воинов. Войска собрались со всех земель — из Оркни, Шетланда, Хибрид — Шотландии, Англии, Германии и из скандинавских земель… Наши шпионы донесли, что у Сигурда и Бродира по тысяче человек в стальных кольчугах с головы до пят. Они собираются сражаться, построившись клином… Далкасцам трудно будет разбить эту железную стену. Но ты, по воле бога, все превосходно угадал… А среди воинов и полководцев Анрад Берсерк, Красный Храфн, Платт из Дании, Торстен и его собрат по оружию Асмунд, Торлеф Хорди Сильный, Ателстон Сакс, Торвальд Ворон с Хибрид.

Услышав последнее имя, Конн дико оскалился, прикоснувшись к медному ошейнику.

— Большое собрание, раз прибыли Сигурд и Бродир.

— Их позвала Гормлат, — объяснил Дунланг.

— В Оркни пришла весть, что Бриан развелся с Кормаладой, — сказал Конн, невольно назвав королеву на северный лад.

— Да, и ее сердце черно от ненависти к бывшему мужу. Странно, что у красавицы с такой прекрасной фигурой душа демона.

— Бог справедлив, мой господин. А что ее брат, принц Мэлмор?

— Он и разжег пламя этой войны! — сердито воскликнул Дунланг. — Ненависть, тлевшая так долго между ним и Муррохом, наконец всполыхнула огнем и подпалила оба королевства. Оба зачинщика не правы. Может, даже Муррох больше Мэлмора. А Гормлат еще и подбивала брата. Не думаю, что король Бриан поступал мудро, отдавая почести тем, с кем раньше воевал. Нехорошо, что он женился на Гормлат и отдал свою дочь ее сыну, Ситраку из Дублина. С Гюрмлан он привез в свой дворец семена раздора и ненависти. Она распутница. Когда-то она была женой Амлаффа Горэна, датчанина, потом женой короля Малачи из Мета. Он выгнал ее из-за скверного характера.

— А что с Мелаглином? — спросил Конн.

— Кажется, он забыл про войну, когда Бриан вырвал у него корону Эрина. Два короля вместе выступят против датчан и Мэлмора.

Разговаривая, Конн и Дунланг подошли к гряде редких скал и валунов. Тут они неожиданно остановились. На одном из валунов сидела девушка, облаченная в сверкающую зеленую одежду, покрой которой так напоминал чешую, что Конн в замешательстве сначала принял ее за вышедшую из морских глубин русалку.

— Ивин! — Дунланг спрыгнул с коня, бросив Конну поводья, и поспешил взять девушку за руку. — Ты посылала за мной, и я пришел. Ты плакала!

Конн, объятый суеверным страхом, держал коня. Сейчас он почувствовал, что ему стоит отойти. Ивин, стройная, с пышными, блестящими, золотистыми волосами и глубокими таинственными глазами была непохожа ни на одну из девушек, знакомых Конну. Ее совершенная внешность отличалась по внешности от женщин севера и от гаэлок, и Конн понял, что она принадлежит к тому мистическому народу, что занимал эти земли до прихода его предков. Кое-кто из этого народа до сих пор обитал в пещерах у моря и в глуши девственных лесов. Это были де Данааны, чародеи, как говорили ирландцы, родственники фаэров.

— Дунланг! — Девушка судорожно обняла возлюбленного. — Ты не должен уходить! На мне проклятие ясновиденья. Я знаю: если ты пойдешь на войну, ты умрешь! Поехали со мной. Я спрячу тебя. Я покажу тебе скрытые пурпурным туманом пещеры, похожие на замки подводных королей, и тенистые леса, где не бывал никто, кроме моего народа. Пойдем со мной, и забудь войну и ненависть, гордость и честолюбие, которые лишь тени, нереальные и бессмысленные. Пойдем — и ты познаешь сказочное великолепие мест, где нет ни страха, ни ненависти, часы кажутся годами и время тянется бесконечно.

— Ивин, любовь моя! — взволнованно ответил Дунланг. — Ты просишь о том, что не в моей власти. Когда мой клан отправляется на войну, я должен быть рядом с Муррохом, даже если уверен, что меня ждет смерть. Я люблю тебя больше жизни, но клянусь честью своего клана, не могу уйти с тобой.

— Я боюсь. Вы — всего лишь дети, глупые, жестокие, неистовые, — убиваете друг друга в детских ссорах. Это наказание мне. Среди своего народа мне было одиноко, и я полюбила одного из вас. Твои грубые руки невольно причиняли боль моему телу, и твои грубости пусть невольно, но ранят мое сердце…

— Я никогда не обижу тебя, Ивин, — начал было огорченный Дунланг.

— Я знаю, — сказала девушка. — Руки мужчины не созданы для того, чтобы держать нежное тело женщины Темных людей. Это — моя судьба. Я люблю, и я пропала. Мое зрение — зрение смотрящих вдаль, сквозь покров и туманы жизни. Я вижу то, что позади прошлого и впереди будущего. Ты пойдешь на битву, и по тебе вскоре заплачут струны арфы, а Ивин Грэгли останется рыдать, пока не растворится в слезах и соленые слезы не смешаются с холодным, соленым морем.

Дунланг безмолвно опустил голову, а голос молодой девушки дрожал, и в нем звучала извечная печаль всех женщин. Даже грубый варвар Конн смущенно переминался поодаль.