Хозяин урмана

В будке за толстенным стеклом, как в банке, скучал здоровенный детинушка в форме известной в городе охранной конторы «Рысь». Перед ним на служебном столе стоял портативный телевизор. Второго охранника, положенного по штату, нигде не было видно.

Я вежливо постучал в стекло, детина никак не отреагировал. Он весь был поглощен каким-то зрелищем на голубом экране. Тогда я нажал кнопку селектора и рявкнул, не жалея связок:

— Встать! Смиррна!

Амбал вздрогнул могучим телом и непроизвольно оглянулся. Наверное, решил, что нагрянула проверка. Но в следующую секунду сообразил, в чем дело, уставился на меня через стекло, и лицо его медленно приобрело багровый оттенок.

Я же улыбнулся ему своей самой обаятельной улыбкой и знаками попросил открыть турникет. Продолжая сверлить меня мрачным взглядом, парень нажал кнопку, и над вертушкой загорелся зеленый свет.

Однако не успел я миновать ее, как распахнулась дверь будки, и дорогу мне заступил все тот же детинушка, сжав пудовые кулаки и играя желваками на своей круглой физиономии.

— Привет! — сказал я. — Разрешите пройти?

— Ты кто такой, юморист недоделанный? — зарычал охранник, надвигаясь на меня, как «Титаник» на айсберг.

— Нехорошо грубить незнакомым людям, молодой человек! — строгим голосом изрек я. — Они могут обидеться и сделать вам бяку.

— Чего-о?!

— Физическое замечание, родной…

— Да я тебя сейчас…

Детинушка неожиданно резво взмахнул своими оглоблями, и мне пришлось сначала увернуться от захвата, а уж затем совершить обещанное. Моего удара — «крыло ласточки» — он, естественно, даже не заметил. Просто вдруг почувствовал, что в легких не осталось ни капли кислорода, раскрыл по-рыбьи рот и с размаху сел на асфальт дорожки.

— Ай-я-яй, сенсей, нехорошо обижать слабых! — услышал я знакомый голос откуда-то сбоку.

Из-за угла будки появился человек, которого я меньше всего ожидал здесь увидеть.

— Костя?!

— Он самый, Дмитрий Алексеевич. — И Константин Кириллов по прозвищу Кирюха, мой бывший ученик по клубу славянских единоборств, с радостной улыбкой протянул свою сухую и крепкую ладонь. — Сколько лет, сколько зим!

— Здравствуй, Кирюха. Извини за приятеля, не сдержался. У меня с такими гориллами давние счеты… А как ты здесь оказался?

— Надо же где-то деньги зарабатывать, — пожал он плечами. — Иногда и «гориллам» неплохо платят.

— Но ты ведь, кажется, в университет поступил? На исторический? — попытался припомнить я.

— Ну да. Только ведь на стипендию не проживешь. — Костя нагнулся к зашевелившемуся напарнику. — Чем это вы Егора?.. «Крыло ласточки»?

— Молодец! Не забыл еще?

— Да я же из клуба не по собственной воле ушел. Разве не помните?

Я вспомнил. Неприятная история. И банальная. Костя возвращался домой с тренировки, увидел в подворотне двух дебилов, терзающих девчонку, ну… и сделал им сгоряча жесткое внушение. В результате один из уродов очутился в больнице, а второй… Второй оказался племянником начальника городского ГАИ, самого Железного Федора — полковника Фесенко. Полковник слыл человеком справедливым, но, видимо, не выдержал давления матери отморозка — своей сестры. Дело, конечно, замяли, но условием этого явилось отчуждение Кирюхи от клуба.

— Что ж ты за городом-то сидишь? А как же учеба?

— Да это временно, на лето, — отмахнулся Костя, поднимая напарника и заводя его в будку. — А так я в универе и сижу! Во втором корпусе, знаете?

— Угу… А я к вам сюда тоже не по своей воле попал. Задание у меня.

— Ух, ты! От кого же?

Мы вышли из будки и медленно двинулись по дорожке к домам.

— От шефа. Я уже второй день работаю в «Городском вестнике», журналистом.

— А-а, тогда, наверное, вы из-за пожара приехали?

— Точно! Расскажешь?

— И покажу. Идемте!

Мы двинулись по центральной улочке без названия, имевшей кроме проезжей части даже что-то вроде тротуара с одной стороны. Улочка была заасфальтирована, а пешеходная дорожка выложена серым бутовым камнем. Несмотря на полуденное время поселок казался вымершим — никакого движения ни снаружи, ни внутри, в палисадниках, засеянных американской газонной травкой, кое-где разбавленной цветниками.

— Куда все подевались? — не выдержал я. — Кого тут охранять?

— Вы правы, сенсей, днем здесь действительно пусто. Только в некоторых домах остаются экономки или горничные. Хозяева на полях, «капусту» рубят! Зато по вечерам или в воскресенье… — Костя поморщился.

— Не будем о грустном, — решил я сменить тему. — Давай лучше про пожар.

— Ага. Ну, пожар-то знатный случился. Дом весь выгорел! Вон он — уже виднеется.

Мы свернули с главной улочки в совсем узкий проулок — двум машинам не разъехаться. Проулок концом упирался в кованую решетку низких ворот. Одна половинка их была распахнута. Газон в небольшом дворике весь изрыт колесами, а сам дом смотрел на мир пустыми черными глазницами выбитых или лопнувших от жара окон. Крыша у дома тоже отсутствовала.

— Да-а, хорошо горело! — согласился я, останавливаясь перед фасадом. Подумал и вытащил дежурную пачку «Монте-Карло». — Это надо перекурить. Рассказывай.