Хозяин вечности. Дочь наемника

Потом задумалась, казалось о чём-то своём.

– Надеюсь, вы понимаете, что всё это конфиденциально? – спросила Герда.

В невольном подражании Роману, она тоже перешла на деловой тон.

Первети кивнула.

– Понимаю. Тебе незачем повторятся. Скажи, ты абсолютно уверена, что там, что-то есть?

Теперь пришла очередь кивнуть Герде.

– Да.

Для неё это было почти то же самое, что увидеть глазами.

Шефиня невольно заинтересовалась.

– А как это вообще выглядит? Я имею в виду для псионика. Мне всегда было интересно.

Герда немного задумалась, пытаясь объяснить ей.

– Трудно объяснить не псионику, – призналась она. – В любом месте существует вероятностный фон. Природные процессы всегда стремятся к энтропии: у них вероятности максимальны. Но жизнь и разум нет! Тут уже фон другой. Вокруг искусственных объектов всегда другие вероятности бытия.

– На том месте отличия не значительные: слишком давно всё было. Но характер их никакого сомнения не вызывает: в земле находится довольно солидный артефакт. Простите, я наверно довольно сбивчиво объясняю.

Начальница археологической партии едва заметно качнула из стороны в сторону головой.

– Напротив, я суть уловила. Хорошо, я подумаю, что можно по этому поводу сделать.

Последняя реплика несколько удивила Герду, которая ожидала по поводу находки, куда большего энтузиазма. Но она тут же поняла, что Первети, попросту связана её просьбой об анонимности.

* * *

Сквозь прозрачную стенку из коридора хорошо просматривалась скудная обстановка двухместной палаты: две кровати с тумбочками в изголовье, рядом с тумбочками стояла какая-то аппаратура. В стене над каждой кроватью было по медицинской панели.

Зимин знал, что прозрачность стенки односторонняя: с той стороны их не было видно. Это даже если бы было, кому смотреть. Одна из кроватей была пустой. Лежащей же на другой, бездумно смотрел в потолок. За последние несколько часов его положение совершенно не изменилось.

– Их было здесь двое, – пояснил пришедшей с ним троице врач-кавай, – с одинаковыми симптомами. – Но второй вчера внезапно скончался.

– Почему? – поинтересовалась Инори.

– Мы не знаем. Просто внезапно остановилось сердце.

– А, – он вдруг очень эмоционально взмахнул рукой, – с тех пор как их доставили с потерявшей управление яхты, никто так и не смог поставить им мало-мальски вразумительного диагноза.

Горд, Инори и Олдрин переглянулись. Всё это очень походило на случай Груздина. Вообще разумных нырнувших в трещины было куда больше, нежели ожидал Горд. Спектр личностей был широким: от фанатиков исследований до психопатов. Вот только обратно вернулись из них считанные единицы. Если, конечно, слово вернулись вообще подходило к разумным необратимо утратившим собственное сознание.

– Вы сканировали у кого-нибудь из них мозг? – поинтересовалась Инори.

Её соплеменник кивнул.

– У обоих. Никаких изменений, даже на клеточном уровне.

Он помедлил.

– Но было такое впечатление, что мозговые импульсы либо вообще не идут сквозь синапсы, либо идут по очень странным путям.

Да, всё как у Груздина, – отметил про себя Горд.

Его догадка, наконец, нашла реальное подтверждение, но нельзя сказать, что бы он был этому рад.

– Это похоже на ваш случай? – поинтересовался врач у Инори.

– Один к одному, – весело прощебетала кавай, после чего оба принялись обсуждать медицинскую ситуацию.

Инори, одно время недолго работавшая врачом, теперь выдавала себя за посланницу некой медицинской организации, которую заинтересовали подобные случаи.

Сейчас кавай весело болтали на своём языке.

– Великолепная загадка! – собеседник Инори буквально излучал восторг.

Горд по собственному опыту знал, что кавай были способны получать удовольствие практически от чего угодно, шокируя этим многих людей. Это впрочем, не значило, что они были бесчувственны. Но сейчас Космогатор вдруг с удивлением обнаружил, что непринуждённая болтовня кавай вдруг вызывает у него раздражение.

Это его удивило. С чего бы? Неужели он ревнует? И внезапно, с абсолютной ясностью Горд понял, что именно так и обстоит дело. Это чувство было настолько неожиданно, что он невольно задумался.

Связь с Инори возникла, как своеобразная компенсация после ухода жены. Ему хотелось, что-то там самому себе доказать. Именно потому он и повёлся так легко на то дурацкое пари.

Не смотря на все культурные и расовые различия, им было хорошо друг с другом. Но слишком серьёзного значения он этой связи не предавал. К тому же Горд серьёзно сомневался, что кавай хранит ему верность: легкомысленное, с человеческой точки зрения, отношение к подобным связям было, в общем-то, характерно для большинства её народа. Неужели теперь его отношение с ней стало подниматься на новый виток?