Хозяин вечности. Дочь наемника

Ещё один день прошёл, – с удовлетворением подумал он. – А значит осталось всего две недели до того, как он вернётся на Амистал.

Илари представил себе родную зелёную планету и довольно улыбнулся.

С тёплым чувством Анамерис припомнил собственную усадьбу, спроектированную и построенную ещё его дедом. Каждое дерево, каждый крупный камень поблизости от усадьбы имели там собственный символический смысл. Садовые дорожки повторяли очертания старших рун. А весь комплекс, если смотреть на него сверху, представлял собой своего рода гиперсимвол с многоплановым значением и несколькими смысловыми уровнями. Символ настолько сложный, что даже среди илари полностью дешифровать его были способны отнюдь не все.

Вспоминая усадьбу, Анамерис не мог не припомнить и её обитательниц. Иринда! Анатист! Марилиэль! Илари печально вздохнул. Он никогда не думал, что будет так тосковать по своим трём жёнам.

Анамирис подумал о людях: интеллект их самок ни в чём не уступал мужскому, и потому, они во множестве присутствовали на «Станции синхрониума». Хотя с полностью разумными самками наверняка бывали свои проблемы.

Среди его собственного народа, тоже порой появлялись женские особи с полноценным, мужским разумом. Как правило, они были преисполнены амбиций, и очень редко соглашались идти в гарем. Хотя, как ни странно, на них тоже находились любители.

Анамирис мысленно пожал плечами и снова представил себе лица своих жён. Таких глупеньких, таких милых, таких преданных. Нет, уж, пусть лучше всё остается, как есть. В конце концов, немножко можно и потерпеть. Ради науки!

Кожу под браслетом на левой руке слегка защипало. Это был сигнал вызова. Наверняка кто-нибудь из людей, – подумал Анамирис. Только они будут использовать техносвязь на столь малой дистанции. Человеческая раса почти поголовно была лишена способностей к псионике.

Звезда сияющая в ночи бросил короткий взгляд на браслет. Так и есть: на его поверхности выступило имя Стива Юргенса. Это был один из его коллег-теоретиков.

Проведя рукой по браслету, Илари активировал связь. В помещении зазвучал голос Юргенса.

– Не спишь ещё, звёздочка наша ночная?

Анамирис уже настолько привык к обществу людей, что даже не поморщился от такой вульгарности. К тому же, он не сомневался, что для того, что бы вызвать его так поздно, у Юргенса должны были быть веские причины. Не смотря на несколько развязанный стиль поведения, тот всегда с уважением относился к уединению других.

– Ладно, выкладывай, что случилось, – откликнулся Анамирис.

Он уже давно решил, что в отношении людей не стоит тратить время на цветастые и длительные приветствия, принятые среди Илари. Метафоры тоже сводил до минимума. Всё равно люди были не способны оценить истинный слог. Вскоре, к своему собственному удивлению, он обнаружил, что подобная манера ему даже нравится. Очень уж много времени экономилось.

– Будет лучше, если ты сам увидишь, – ответил на вопрос Юргенс. – Можешь прийти в зал Синхрониума?

А вот это уже становилось интересным. Анамирис вернулся из зала всего полтора часа назад. Что же такое могло случиться с нашей старушкой галактикой, что его просят вернуться?

– Хорошо.

– Жду тебя у четвёртого входа.

И Стив Юргенс отключился.

Жилой блок станции походил на этаж в обычной человеческой гостинице: хорошо освещённый коридор, с шеренгами дверей с обеих сторон. И это несколько разочаровывало Анамириса. По его мнению, от древних стоило ожидать чего-либо более оригинального.

Станция действительно была построена предтечами. Люди и кавай, а именно они составляли сейчас основной контингент станции, лишь приспособили её к своему пребыванию.

Наконец Илари прошёл через ведущую в зал дверь. Он находился внутри большой стеклянной галереи. Галерея огибала огромное замкнутое пространство, размером в несколько футбольных полей. Внутри, почти заполняя целиком весь этот объём, находился светящийся выпуклый диск.

Его свечение не было равномерным. Большей частью оно концентрировалось в рваных спиральных завитках, отходящих от самого центра. Но ими не ограничивалось, заполняя остальное пространство слабым, истончавшимся к краям ореолом.

Анамирис знал, что, долго глядя с галереи наружу, можно было попросту потерять чувство реальности. Начинало казаться, что ты находишься в звездолёте, за пределами млечного пути, и наблюдаешь собственную галактику со стороны: настолько совершенным было раскинувшееся перед ним изображение.

И это не была голограмма, мгновенный срез времени. Любое изменение оригинала, немедленно вызывало изменение на модели. Она реагировала мгновенно, то есть вопреки постулату об ограничении скорости распространения сигналов. Созданная предтечами модель Млечного пути непостижимым образом получала информацию со сверхсветовой скоростью.

Анамерис поискал глазами Юргенса. Человек стоял возле внешней стены, задумчиво разглядывая галактику. Словно почувствовав взгляд Илари, он повернулся. Анамирис подошёл к нему и некоторое время то же разглядывал звездный диск. Никаких изменений заметно не было.