Хозяин видений

О, черт, нет! Воспоминания тут же накатили волной — той самой, речной, в которую я зашвырнула Влада в Будапеште. Его горячие руки на моем животе, эйфория вперемешку со страхом. Боль. Отчаяние. И неизменно она. Герда. Как отражение моей глупости.

— Еще есть шанс все переиграть, — тихо произнес Влад. — Если не хочешь…

— Нет! — резко перебила я и задрала свитер. — Давай только поскорей.

Он вздохнул и положил ладонь мне на живот. Воздух тут же наполнился ванилью — она кружила голову, дурманила мозг, мешала соображать. Жила напряглась, откликаясь, полностью подчиняясь тому, что делал Влад.

Может, оно и к лучшему? Плохо, что он все еще так на меня влияет.

Я откинулась на спинку дивана, закрыла глаза и закусила губу. Сфокусировалась на боли, чтобы отогнать ненужные эмоции.

Полумрак. Я. Влад. Нехорошо…

Он говорил что-то, но я не запомнила ни слова, хотя каждое из них причиняло боль, рвало душу изнутри. Слезы уже невозможно было сдержать, да я и не пыталась — совсем другое волновало. Отторжение. Отторжение меня.

Влад гладил по голове, говорил ласково и, показалось, в один момент его голос дрогнул. Я проваливалась в темноту, спасаясь от нарастающей боли в животе. И в этой темноте было тепло, уютно. Меня любили, обо мне заботились. Как Барт.

Воспоминание о сольвейгах заставило очнуться. Влад обнимал меня все там же, на диване, и крепко прижимал к себе. Голова лежала у него на груди, и я слышала, как билось его сердце — гулко и быстро.

Резко отпрянула, оттолкнув его, и вскочила на ноги. Тут же поморщилась — живот болел, голова гудела, а легкие словно выскребли. В груди разгорелся пожар, огонь поднялся к горлу, впитался в кровь, растекаясь по венам обжигающей лавой.

— Какого черта? — прокашлялась я и расправила свитер.

— Поля…

— Не смей на меня влиять! Впрочем, у тебя и не получится. Уже нет. — Я истерически рассмеялась. Эмоции смешались в один разноцветный пластилиновый ком, пульс гулко стучал в ушах, хотелось сбежать и спрятаться подальше, чтоб никто не нашел.

Я вдруг ощутила себя беззащитной рядом с Владом. И почему раньше не было этого чувства — ведь оно действительно правильное? Он может причинить вред, сделать больно…

— Это последствия изгнания, — мрачно пояснил он. — После отречения было бы еще хуже.

— Я хочу… домой… — простонала я и отвернулась.

Чужая. Я здесь чужая…

Тошнота усилилась, голова гудела все сильнее, а еще болел живот. Да уж, приятного мало. Но не смертельно — вон Глеб пережил, и ничего.

— Позволь отвезти тебя. У нас еще есть время…

— Время на что? — выдохнула я.

Взгляд обжигающий, дикий. И слова царапают горло — правильные, но такие горькие. Влад поднялся, но подходить не стал. Просто смотрел на меня, а в голове, наконец, оформилась четкая мысль: я вижу его в последний раз.

Мы уже не связаны. Никто друг другу.

— Я не очень умею извиняться, — поморщился он.

— Просто ты не считаешь себя виноватым, — горько усмехнулась я.

— Не считаю, — признался Влад. — Я спасал твою жизнь — это было главной задачей.

— Зачем? — Я развела руками. — Что это дало мне? Когда я рядом с тобой, мне постоянно больно. Даже сейчас… Наверное, к лучшему, что я уйду.

— Древний зря думает, я так это оставлю.

— Прошу, не нужно, — сказала я и посмотрела в пол. На него смотреть было невыносимо — тоска разрасталась, множилась воспоминаниями, больно кололись осколки разбитой гордости. — Не заставляй меня думать, что я прошла через это напрасно.

— Я не подставлюсь, — пообещал он.

— Мне пора.

Напольные часы показывали полчетвертого. Приеду домой — лягу спать. Просто забью на все. Охватили дикая апатия и усталость.

Не знаю, как я оказалась в коридоре. Голова все еще кружилась, но живот болел терпимо. На меня с ходу налетела Майя и, крепко обняв за талию, уткнулась носом в грудь. Я погладила девочку по спине.

— Все хорошо, Рыжик.

— Мне жаль, — сочувственно сказала Ева, стоящая неподалеку.

— Мне тоже, — улыбнулась я в ответ. — Ничего, не пропаду.

— Мы только вернулись. Отдыхали в Египте. Майя любит загорать, Мирослав каждый год нас вывозит.

— Я буду очень скучать, — сказала я, едва сдерживая слезы.

Защитница ничего не ответила и тоже меня обняла.

Когда мы вернулись в гостиную, все притихли. Я нашла взглядом Глеба и кивнула, как бы говоря, что все в порядке. На большее меня не хватило.

— Когда планируешь уехать? — тихо спросил Кирилл.

— Чего ждать? — усмехнулась я. — Сейчас отдышусь и поеду.

Я провернулась к Лине.

— В кухне над мойкой и в комнате, в комоде остались таблетки. Мне все равно уже ни к чему.

Деторожденная еле заметно кивнула и отвела взгляд. Понимала, наверное, что, если я вернусь в племя, она потеряет и дар, и привилегии. Что ж, теперь это ее крест.

Больше никто высказаться не торопился, только Глеб подошел и обнял меня за плечи. Я вызвала такси и в последний раз обвела гостиную взглядом. Тут я появилась маленькой и неопытной девчонкой. Здесь читала на диване, принимала колдуна, ждала воскрешенных атли, здесь ударила древнего, и он упал вон туда, на светлый ковер. Здесь у меня было последнее в атли видение.

Вся моя история — здесь. Здесь она и закончится.