Хозяин Вселенной

«Вообще-то яйца этих зверей изрядный деликатес и в принципе баловство, — Цанг одним глазом приглядывает за внуком, норовящим залезть вверх по сетке. — Когда-то основой нашего питания было мясо, но это давно в прошлом. Современные растения, дающие плоды — заменители мяса, как эта вот сосиска, что дожёвывает Ра, обеспечивают на порядок больший выход продукции с единицы площади, чем любое животноводство. Нет промежуточных звеньев в пищевой цепи».

Я понятливо киваю. Действительно, каждая скотина на единицу собственного живого веса изводит в десятки раз больше корма. Если ещё учесть, что далеко не всё в корове мясо… Недаром «зелёные» добились столь впечатляющих результатов в росте народонаселения — там вообще вся пищевая цепочка сведена к минимуму.

«Любую идею можно довести до абсурда. Действительно, триста миллиардов населения могут прокормить только микробы. Никакая нормальная биосфера такого не выдержит».

— Ра, ты намерен залезть в вольер? — это Урр.

Ранг-Дарцур, покончив с очередной сосиской, высвободил наконец вторую руку и лезет по сетке с обезьяньей ловкостью, оставив на земле сандалии. Я смотрю на свои ноги, обутые в стилизованные пляжные плетёнки, подаренные заботливой хозяйкой дорогому гостю. Сандалии и пояс с карманами — основные и обычно единственные детали гардероба сэнсэев, никакой одежды они не носят. Из всей нашей компании одета только Динна — обычаи и мораль свиров не позволяют появляться нагишом в общественных местах.

«Вообще-то у нас тоже есть одежда. Полярный плащ-дождевик, к примеру. У нас тут не Рай, Рома, у нас в заполярье всю зиму льют холодные дожди, иной раз и с мокрым снегом. Летом, правда, порой даже жарче бывает, чем в низких широтах».

Я улыбаюсь. Всё познаётся в сравнении, однако. Тоже мне, арктическая стужа…

«Там, откуда я родом, на полюсах снег не тает никогда. Там изо льда можно построить дом, и будет стоять он многие годы».

— Вот здорово! — маленький Ра восхищённо прядает ушами, не забывая раскачиваться на сетке ограждения. — Ледяной дом!

Яйценоска, или как её там, прервав процесс питания, тянется хоботом к нарушителю спокойствия, но в четверти метра от забора будто натыкается на невидимое стекло.

«Это силовое поле, — улавливает мои мысли Урр. — Сетка служит просто для того, чтобы звери имели видимый образ преграды, не тыкались попусту в барьер. Ну и для удовольствия таких вот шалунов».

— Ра, слезай уже с ограды! Где твоё воспитание?

«А вот мы ему сейчас поможем! — Динна берёт малыша под мышки, и тот охотно отцепляется, явно предвкушая новое удовольствие. — А вот полетел! Ага! Выше!»

Свирка подкидывает уже не такого и маленького сэнсэйчика, и тот визжит от восторга, взлетая почти на трёхметровую высоту. Однако не слабые руки у девушки…

«Руки так себе. У нас вся сила в ногах! Ладно, хватит, Ра. Уморил уже». — Динна ставит мальчика точно в его сандалеты. Ранг-Дарцур отдувается, но я ощущаю — он полностью и окончательно счастлив.

Правда, в первую минуту знакомства малыш чуть робел перед гостьей, прежде всего из-за её выдающегося роста, но это недолго. Через весьма краткое время их дружба была уже нерушима, поскольку выяснилась масса совпадающих интересов, и тонкий слой воспитанности Ранг-Дарцура лопнул под напором безудержной жизнерадостности котёнка. Нет, ангел Рома тоже неплох, кто спорит, и крылья у него замечательные, и он даже пообещал подарить своё перо, как только выпадет… Но такого большого друга, как свирка Динна, у Ранг-Дарцура покуда не было. Размер имеет значение!

Мы гуляем по дорожкам, выложенным разноцветными шестигранными плитками, по бокам аллеи высажены эти самые сосисочные деревья — чтобы почтенная публика могла в любой момент подкрепиться. Что-то вроде лотков с пирожками в земном зоосаду. Наша компания вызывает интерес не меньший, если не больший, чем сами обитатели зоопарка. Я даже не телепатией, а буквально кожей ощущаю любопытство посетителей, особенно детей. Впрочем, детей среди прохожих совсем немного — последствия искусственного долголетия вкупе с ограничением рождаемости.

«Всё верно, — улавливает Цанг мою мысль. — Стабилизация общества может быть достигнута двумя путями. Либо низкая рождаемость и низкая смертность, либо высокая рождаемость и смертность соответственная».

«Когда-то наши предки рожали не переставая, — вступает в беседу Урр. — Наши женщины по природе своей плодовиты, Рома, и во времена дикости рожали каждый год, причём обычно двойни и даже тройни. За свою короткую и нелёгкую жизнь дикарка успевала родить штук тридцать-сорок детишек, выживали же в среднем, как ты понимаешь, всё равно только двое».

Меня пробирает дрожь.

«Да, Рома, да. При такой смертности отношение к смерти было совсем иное. Выживали не просто самые стойкие — выживали безразличные к смерти. Мать довольно спокойно относилась к гибели детей, дети — к гибели братьев и сестёр. Убийства по поводу и без были нормой жизни, смертная казнь — основным видом наказания, ну а войны… бывали эпохи, когда войны практически не прекращались в течение целого поколения».