Хозяин Вселенной

Однако надо спать. Насколько помнится, я пока что работаю в службе внешней безопасности, и текущих дел никто не отменял. Конечно, теперь уже отношение ко мне другое, поскольку я как-никак Всевидящий. Поважает меня Биан, как здесь принято говорить, "носится, как бабушка с первой внучкой". Впрочем, Аина, давно и прочно усвоившая язык моей далёкой Родины, а заодно и тамошнюю народную мудрость, выражается чётче: "как дурень с писаной торбой". При этом в сопутствующем мыслеобразе я обычно предстаю с затейливым узором по всему телу и снабжён длинными лямками для удобства переноски.

Мягкая лента мыслесъёмника на голове уже почти не ощущается, настолько я к ней привык. Под закрытыми веками танцуют свой бесконечный танец размытые цветные пятна. Привет, ребята, я вас ждал... Уж вы постарайтесь, покажите мне то, что нужно...

Взрыв! Огромная голубая чаша до горизонта...

Взрыв! Круглится бок планеты...

Взрыв! Ласково греет светило...

Взрыв! И мириады звёзд светят мне в лицо...

* * *

Гул турбин почти не слышен за шумом и посвистом ветра, только мелкая дрожь под ногами выдаёт чудовищную мощь, таящуюся в недрах корабля. Нос судна режет волны, и крейсер неудержимо приближается к тёмной полоске земли, маячащей на горизонте. Край солнечного диска быстро погружается за тот горизонт. Вот от него осталась полоска... Последний луч... Всё! Что ни говори, а закат – это волнует. Красиво, и настраивает на философский лад.

"Когда ты видишь солнце, уходящее от тебя, попрощайся с ним. Ибо никому не дано знать, увидит ли он восход..."

Я нервно тряхнул головой. Дурные мысли надо гнать немедля, ибо говорят многие мудрецы, что мысль материальна. Разумеется, это суеверие, но...

Багровый закат, уже разлившийся на полнеба, предвещал за завтра плохую погоду. Впрочем, для этих мест плохая погода правило, и удивляться тут нечему.

Нет, дело не в погоде. Вот почему на это дело отправили ударный крейсер, вот это удивительно. Неужто этот хвост столь ценен, что ради него адмиралы готовы рисковать одним из лучших кораблей флота? Ведь это же ударный крейсер, линейный...

Я нервно оскалил зубы, хлестнул хвостом по палубе. Похоже, переутомление даёт-таки себя знать. Какой "линейный"? При чём тут линейный? Всю жизнь "Белый клык" был ударным крейсером, и ничем больше. Вообще дико звучит: "линейный крейсер". Похоже, я медленно начинаю сходить с ума. Такое ощущение, будто в черепную коробку без спроса вошёл некто, уселся на корточки и сидит... Как всё закончится, надо будет показаться врачу, вот что. А ещё вернее, хорошенько встряхнуться... Я развернулся и широкими шагами направился к рубке, гордо неся хвост трубой – не пристало капитану ходить с опущенным хвостом.

В боевой рубке крейсера было тесно, зелёным светом мерцали экраны. Я вглядывался в изломанную береговую линию. Да, если исходить из цели нынешнего похода, нельзя не признать – место выбрано удачно. В здешние шхеры достаточно просочиться, и прощай мой хвост. И время подхода выбрано как нельзя лучше. Я ухмыльнулся, оскалив острые клыки. У парня будет целая ночь, да и у нас тоже. Насколько известно, радиолокаторов на вражеских броненосцах береговой обороны нет, так что ночью они слепы как лаш-лаши. Да и вообще этим утюгам не следует поодиночке попадаться на дороге у "Белого клыка". Никакая броня не поможет против двенадцати дальнобойных орудий. Так что, пожалуй, в адмиралтействе правильно рассудили – чем пробираться на какой-нибудь утлой байде, уповая на незаметность и дрожа при появлении на горизонте любого дымка, не лучше ли пройти открыто и прямо? Двенадцать стволов "Белого клыка" надёжнее любых документов, и вряд ли сторожевики береговой охраны смогут чем-нибудь возразить. Конечно, есть ещё броненосцы, и всей эскадрой они бы сумели отстоять неприкосновенность священных морских рубежей... как там дальше... неважно. Важно то, что к утру все мы будем в разных местах – этот парень на берегу, в какой-нибудь уютной и неприметной хатке, плавучие утюги на страже священных рубежей, а "Белый клык" на пути домой.

Экраны внезапно запестрели рябью помех.

– Капитан, никак, это радар! – обернулся ко мне оператор радара. Морда точь-в точь у павиана... Нет, я определённо схожу с ума. Какого "павиана"?! Откуда это слово вообще?!

– Господин капитан, олух бесхвостый! – рыкнул я на полуштатского умника, забывшего своё место.

– Так точно, господин капитан!

– Где источник?

– Сейчас... один донг, господин капитан... Вот!

Я снова оскалил клыки. Всё ясно. Ну а чего я ожидал? Техника не стоит на месте. Нет ничего удивительного в том, что на береговой батарее поставили радар. Да, дело осложняется...

– Время подхода? – отрывисто бросил я, разглядывая карту, на которой положение батареи было отмечено красным трезубцем с парой тонких линий, неприлично широко раздвинутых – сектор обстрела батареи.

– Время подхода до точки сорок семь донгов! – отрапортовал штурман. Почти полчаса, отметил я про себя... Всё, хватит! Каких "полчаса"?! Если и сходить с ума, то только не сейчас!