Хозяин Земли Русской. Третий десант из будущего

В течение дня мы догоняли редкие разрозненные группки уныло бредущих на юг аскеров — остатки разгромленной вчера дивизии. Сопротивление нам оказали только один раз — кто-то очень смелый шарахнул из кустов, которые тут же накрыли многослойным огнем. Под вечер возле какой-то деревушки с непроизносимым названием нам попыталось противостоять довольно большое подразделение. Судя по активности и организованности, не из вчерашних. Они даже что-то вроде траншей успели выкопать с помощью местного населения. Правда, неглубоких — примерно по пояс. Но даже вырой они окопы для стрельбы стоя с лошади — это бы их не спасло. «Медведи» привычно обошли с флангов, причесывая турок продольным огнем, а «Вепри», дождавшись, когда нестройная стрельба с той стороны утихнет, подошли к позициям противника на полсотни метров и выгрузили десант. Стрелки, в уже привычной манере лупя во все, что шевелилось, быстро зачистили остатки полевых укреплений. Взяли несколько пленных, в том числе и человека в красном мундире. Лейтенанта Королевского Уэльского фузилерного полка.

С ним Александр Михалыч решил поговорить лично. Допрос продолжался полтора часа. Сначала, конечно, офицерик покочевряжился, но после вызова Демки сразу заговорил. Еще бы — я сам через раз пугаюсь, когда рожу Демкину вижу. Так что прапорщику, кавалеру орденов, командиру 2-й роты бронедивизиона Демьяну Ермилову даже кулаки показывать не пришлось. А они у него знатные — размером с голову. Всего-то вошел в палатку и улыбнулся. Однако англичашку от этой улыбки пробрало.

И напел он про все, что знал, что только слышал и о чем догадывался. Всего британцы прислали в Турцию пять тысяч военнослужащих. Большая часть — в составе бригады морской пехоты и пулеметных команд, раскиданных по разным турецким подразделениям. Меньшая — инструкторы и в редких случаях командиры рот или батальонов. Подробно рассказал, где и как размещаются все названные им британские военные. И что все они очень боятся «Единорогов» и «злых русских казаков». Общее настроение — упадническое, воевать не хотят, но все-таки будут — честь заставит.

В общем, раскололся до донышка, как сказал Хозяин. И в самом конце, когда Рукавишников уже конвой вызвал, чтобы офицерика увести, тот стал орать, что русские воюют неправильно: вместо себя посылают на вражьи головы дождь из пуль и осколков, а уж опосля подбирают то, что уцелело.

— Наглы начинают выть! — прокомментировал Рукавишников рассказ лейтенанта, когда того увели. — Это хороший признак! Значит, мы все делаем правильно. Так держать, господа офицеры!

Глава 4Рассказывает есаул лейб-конвояЕго Императорского ВеличестваЕгор Шелихов

Вот и сподобили меня Господь да государь Царьград повидать. Ужо второй день, как мы сюда прибыли. Государев личный состав да бронепоезд «Железняк», фыркнув корбутами, в самом лагере и остановились. Хотел было Александр Петрович государя в городе разместить, да батюшка наш не позволил. Так прямо и сказал: «Нечего, Александр Петрович, нечего. Охрану в городе сложнее ставить, чем в лагере». А потом и повелел: пусть, мол, путя проложат, там, стал быть, ставка евойная и будет.

Нам-то с Филей и государевым конвоем чего? Нам оно только к лучшему. В лагере и впрямь государя легче охранить, от беды уберечь. Вот когда к Царьграду отправлялись, оченно государыня-матушка наша убивалась! Вцепилась в государя — не пущу, мол, говорит! Ты — государь то есть — опять в драку самолично полезешь, особливо коли дружок твой первеющий — граф Рукавишников — рядом будет! Он-то, говорит, известный шалопут: где что ни загорись — там его и ищи! А у тебя, говорит, наследник скоро появится — матушка-то наша, Татьяна Федоровна, чижелая ужо, — так ему что, сиротой расти? Не пущу, говорит, и весь разговор!

Государь уж и так ее и эдак уговаривал и на образах клялся, что не полезет сам в бой, и отца своего, светлой памяти Александра Мученика, и деда своего — Александра Освободителя в пример приводил: мол, были ж они под Плевной — и ничего, а государыня все свое гнет. Я, говорит, отца твоего хорошо помню, так он-то разумный был человек, зазря в пекло не лез, а ты, мол, самолично на англичан в атаки сколько раз ходил? Батюшка-то ей, мол, ни разу, а она — что ж тогда в ленте[199] показывают? Короче, отпустила государя только после того, как он при ее духовнике снова на образах поклялся. Да и с нас с Филимоном она — матушка-то наша — такую же клятву взяла. Чтоб, значит, государя ни за что никуда не отпускали. Мол, хоть силою вяжите, а только чтоб ни-ни!

Ну, про то, чтоб государя силой повязать, — это государыня погорячилась. Поди-ка свяжи его, когда он сам кого хошь повяжет, но поклялись. И с япончиков этих, которые теперь при государе состоят, тоже клятву взяла. А тем что? Поклонились, ровно аршин проглотили, рявкнули свое «хай!», опять стоят, словно и неживые.