Хозяин зеркал

– Н-не знал, что вы, К-кей, и-интересуетесь девушками, – буркнул Иенс, покосившись на веселящегося Господина W. Сказал и тут же смутился. – Я им-мею в виду – об-бычными д-девушками.

Собственное заикание злило Иенса, но еще более раздражало его неумение говорить с той легкой и счастливой наглостью, которой в избытке обладали собеседники. Вот и сейчас он испугался, что ненароком обидел Кея, хотя и сознавал прекрасно, что такого не прошибешь и паровым молотом. Будто в подтверждение, Кей рассмеялся:

– Я, друг мой Иенс, интересуюсь всем, что прекрасно. А ваша возлюбленная, несомненно, прекрасна. Она ведь подрабатывает натурщицей?

Господин W, не скрываясь, заржал, то есть залился звонким девичьим смехом.

– Что вы ржете, W? – делано возмутился Кей. – Вполне почтенная профессия. Если девушка хороша собой…

Иенс отчаянно покраснел и пробормотал:

– Мы м-можем поговорить о чем-нибудь д-другом?

– О да, можем. Сейчас мы отправимся в одно уютное здешнее кафе и там обсудим ваше последнее изобретение. Вы ведь, наверное, проголодались?

Иенс скорее дал бы отрезать себе язык, чем признался бы, что голоден, хотя ничего не ел со вчерашнего вечера. А вчера на ужин были гренки с топленым маслом и мармеладом, которые так замечательно готовит…

– Но прежде чем мы туда отправимся, скажите хотя бы, как зовут вашу юную пассию.

– Герда, – неохотно сказал Иенс. – Ее зовут Герда.

Тут уже расхохотались оба бонвивана. У Господина W даже снова потекли слезы, да и не потекли, а брызнули, будто кто-то включил под маской маленькие фонтанчики. Чтобы не упасть, он вцепился в Кея, который в свою очередь вцепился в балконные перила. Наконец, утерев слезы рукавом и слегка уняв смех, Господин W простонал:

– Ох… Тогда, Иенс, вы просто обязаны представить невесту моему другу.

– П-почему обязан? – насторожился Иенс.

Кей уже справился с веселостью и, склонив к плечу светловолосую голову, пояснил:

– Вы, доктор, совсем захирели в своей башне из слоновой кости. Даже детские сказки позабыли. А ведь это очень известная фольклорная история – о девочке Герде, которая ищет названого братца Кея, похищенного Снежной Королевой.

– И как, н-находит? – с нарастающим раздражением спросил Иенс. Ему обещали знакомство с очень крупным потенциальным благотворителем и ужин, а вместо этого пришлось выслушивать глупости двух молодых кутил.

– Тут мнения расходятся, – уклончиво ответил Кей. – Но вот что. Если ваша подруга так стеснительна и не хочет предстать перед нами во плоти, зачем неволить нежное создание? Вы ведь знаете, Иенс, что я собираюсь купить особняк в Городе? Надо будет его обставить. Так вот, я закажу вашим друзьям-художникам портрет этой молодой особы. Если портрет мне понравится, оставлю его себе. Если нет, отдам вам, но заплачу́ в любом случае. Соглашайтесь, Иенс! И вам, и вашей невесте, и гениальным, но нищим живописцам от моего предложения прямая выгода.

Иенс вздохнул. Ему совсем не нравилось, когда Герда, голая, полускрытая лишь цветами да нелепыми фруктовыми корзинами, позировала его вечно пьяным соседям. Дураки бесталанные, воображающие себя чуть ли не Мастерами-Троллями. Еще у них там вечные сквозняки, того и гляди продует, а легкие у нее очень слабые. В то же время это странно возбуждало: она, такая стеснительная, запросто скидывала одежду и садилась перед камином. Раскрасневшаяся, с капельками пота на узкой спине, в облаке приторного цветочного запаха, как будто сама источала и сладкий запах, и жар… Э, да что там! Господин Гуляка ведь не требует обнаженной Цирцеи. Всего-то навсего портрет… Девочка обрадуется – она всегда радуется, если художникам-неудачникам поступают заказы.

Иенс резко кивнул и сказал:

– Я передам им ваше предложение.

Получилось даже ни разу не заикнуться.

– Ну вот и отлично, ну вот и договорились! – капризно пропел… нет, пропела Госпожа W. Хотя макушка ее вместе с оперением грифа доходила сейчас лишь до плеча Кея, зато настроение было лучше некуда. – А теперь пойдемте уже отсюда! Ужасно хочется кого-нибудь пристрелить.

Глава 3 «Механический цветок»

На следующее утро мортусы крючьями выволакивали из сточных канав трупы, над обгоревшими развалинами Оперного театра кружились лишившиеся вековых насестов голуби, а горожане, покачивая головами, бормотали: «Ох, и славно нынче загуляли Господа K и W. Ох, и славно…»