Хозяин женского общежития

Песня не длинная, хоть в этом повезло. Протянув последнюю строчку, я пихаю микрофон в руки Кэндис и пулей несусь обратно на свое место. Мне навстречу выходит Дрейк. Я так зла на него, что хочу врезать, но при всех после такой речи в драку с ним не полезешь. А вот он не стесняется, подходит ко мне вплотную и моментально сгребает в охапку. Я даже пикнуть не успеваю, как оказываюсь в его крепких объятьях, а его губы впиваются в мои страстным поцелуем. Мир вокруг делает оборот, я вцепляюсь в него, чтобы не упасть, и слышу, как взрывается аплодисментами стадион.

О, да! Вот это зрелище им понравилось.

Глава 12

— Это случилось в июле, — говорит он.

— Что? — теряюсь я.

— Мой детский рисунок повесили в коридоре Лувра на два часа в середине июля, — говорит он. — И это обошлось моему отцу в очень солидную сумму. Разве сейчас июль?

— Нет, — мотаю я головой. — Прости, мой господин, я снова облажалась.

Он усмехается.

— О, нет. Ты все сделала, как надо.

Восторг в глазах подтверждает его слова. Он провожает меня обратно на трибуну и усаживает на место. Звучит свисток. Начинается второй период, но я уже не слежу за игрой. Внутри все горит. Сегодняшнюю дозу адреналина я получила. Теперь же мне хочется покоя.

Сестры-Омеги сверлят меня злобными взглядами, но ничего не говорят. Это значит только одно. Я вышла в лидеры. Теперь я серьезная соперница.

Историю про Лувр я вычитала в соцсети Харви еще год назад, когда только поступила в университет после двухгодичного колледжа общего образования и увидела его в маленьком парке кампуса на скамье, окруженного поклонницами. Тогда я еще ни с кем не общалась и не думала о заявке в сестринство. В моей голове была только учеба и редкие вечеринки отщепенцев, не взятых ни в какие университетские организации. Я смотрела на него и видела грубого засранца, настолько уставшего от женского внимания, что его поведение граничило с откровенным издевательством. Это меня и зацепило. Приятно, когда парень обходителен и нежен, но по какой-то неведомой причине куда приятнее, когда он козел.

Я залезла в его соцсети и стала одной из трех миллионов подписчиц, внимательно следящих за его судьбой. Постов он всегда выкладывал много. В основном там были фотографии его повседневной жизни, его одноразовых подружек, коротких путешествий и творчества. Последнее зацепило меня особенно сильно. Своим направлением он выбрал откровенный эротический жанр. Обнаженные женщины, связанные, обвитые змеями, обращенные в диких зверей или мифических существ, молящие о любви, испепеленные ею, заполнили целый альбом. Я смотрела на его искусные творения и представляла себя одной из этих женщин. Чокнутой фанаткой парня с большим будущим. Но пост о Лувре мне запомнился больше всего. Эдакий маленький кусочек настоящего в безупречной стратегии бренда. Прочитав его, я даже возомнила, что знаю Харви Дрейка. По-настоящему понимаю его. А теперь оказалось, что рисунок висел в коридоре всего пару часов, и не благодаря его таланту, а за папочкины деньги.

Невольно на ум приходит вопрос: Так ли он хорош, как мне кажется?

— Собирай вещи, — велит мне Кэндис, как только я вхожу в дом Омеги. — Ты здесь больше не живешь.

Я вздергиваю брови и снова пытаюсь напомнить про правила, но даже рот раскрыть не успеваю.

— Даже не думай, — тычет она в меня пальцем. — Уговору конец. Ты лицемерная дрянь!

Глаза Кэндис наполняются искренними чистыми слезами. Она всхлипывает, смотрит на потолок и осторожно вытирает их, стараясь сохранить макияж. Только сейчас я понимаю, что все остальные истерики были всего лишь постановками. Но теперь ей действительно больно.

— Харви меня бросил, — говорит она. — Сказал, у него есть девушка. Он никогда такого не говорил. У него было полно шлюх, но девушка… Иди к нему, пусть подыщет тебе жилье. Здесь ты не останешься.

Внутри все сжимается от негодования. Это он меня своей девушкой назвал?

Девчонки смотрят на меня волком, будто я какое-то чудовище. Но, я честно, думала, что война только начинается, и в конечном итоге Харви Дрейк не достанется никому. А тут вдруг я его девушка.

— Я сказала, что ты придешь сегодня к нему ночевать. Он ждет, — добавляет Кэндис. Я прикрываю за собой дверь подвала и спускаюсь вниз. А там ужас.

Все мои вещи разорваны и валяются по комнате в беспорядке. Кисти сломаны, краски разлиты на обрывки тряпок. Учебники, конспекты и подаренный мне мамой на день рождения ноутбук безнадежно испорчен. Рина выдавливает на него последний тюбик масляной краски и забирается на свою кровать. Милли и Хлои сидят на моей койке. У Хлои в руках мой постыдный секрет — пушистые черные наручники. На Милли мои кожаные штаны с молнией в промежности. Она говорит:

— Убери этот бардак.

Голос звучит, как у надменной богачки, разговаривающей со служанкой. Я вздыхаю. Надо бы послать их к черту и уйти, хлопнув дверью, но мне ни капельки не обидно. Я опускаюсь на колени и принимаюсь складывать вещи в разорванные чемоданы. В ответ ничего не говорю.

— Презервативов нет, — говорит Рина на удивление твердым и злым голосом. — Ты залетела, да?