Хозяин жизни

— Одного понять не могу, — хрипит Артур, — неужели тебе было мало певичек этих твоих, королев красоты, моделей сезона? С тобой любая пойдёт. Любая ноги раздвинет. Машка-то тебе моя зачем понадобилась? Она обычная учительница в школе! На молоденьких потянуло? Лет тебе сколько? Сорок скоро? Пора бы начать думать мозгом, а не тем, что между ног отросло.

— Выбирай слова, пожалуйста, я все же твой отец.

— Какой ты мне нахер отец после этого? — холодно произносит он, багровея. — Ну и где она? Я звонил ей, на работу ходил, поговорить хотел. Катька сказала, рыдала Маша, как белуга, когда в последний раз она ее видела. Очевидно, знатно осчастливил ты ее хером своим метровым.

Сказать мне нечего. Я не знаю, где она. Артур кидает на стол деньги, карту, роется в карманах в поисках ключей от машины.

— Не надо, оставь, — скрещиваю руки на груди, громко и часто дышу через нос.

— Права была мать, а я ей не верил. Ты всегда все портишь. Вот карты твои золотые, ролексы, что ты подарил. Завтра я съеду из квартиры, — отходит, потом возвращается, — держи от машины ключи, — швыряет брелок. — Мне от тебя ничего не нужно, на автобусе доеду.

Я почему-то думал, что он кричать будет, что херами обложит, а он умнее своей мамаши-курицы оказался.

— Сын! — встаю, окликнув.

— Нет у тебя больше сына, — потухшим голосом отвечает Артур и уходит.

Глава 51

Дусманис

Я в прострации. Сижу, туплю на вещи, разбросанные Артуром по столу. Ещё утром у меня был наследник, которому я планировал оставить кучу денег. А сейчас у меня только моя куча и осталась. Никакой трагедии не произошло. Он, слава богу, жив и здоров. Просто я — говнюк, филигранно просравший своего сына.

Уходить ближайшие полчаса я не планирую. Куда мне идти? На работу? В пустую квартиру? К незнакомым людям?

Годами я всерьёз считал, что мой сын и Надежда с ее мужем-дегенератом — это и есть моя семья. Идиотизм полный, но именно их я, от случая к случаю, поздравлял с праздниками, покупая побрякушки из-за границы и выслушивая бесконечные претензии. Другие приходили и уходили, а они оставались. А кого ещё считать родными и близкими людьми? Особенно после смерти матери? Мы могли не видеться полгода, но, если что-то случалось, кидали клич и собирались. Будь то похороны моей матери или свадьба единственного сына. Сейчас я понимаю, насколько карикатурно все это смотрелось. Пожалуй, только Артур относился ко мне по-настоящему.

Это волшебное умение делать деньги из воздуха. Не знаю, откуда оно взялось у меня. Но доход становился все больше, а отношения поверхностнее и грязнее. Я делал, что хотелось. Брал, что вздумается. Жизнь одна, поэтому между протиранием штанов на переговорах, я выжимал из нее все.

— Водки принеси, — требую, грубостью стирая с лица официантки улыбку в стиле «чего изволите?».

В нашей истории Артур совсем не злодей. А я не хрена не спаситель. Он не изменял ей, не бил, у него даже привычек дурных никогда не было. Все сделал я сам. Ради чего? Сложно сказать. Я боролся, но не справился. Пытался и не осилил. Я захотел, и в очередной раз не смог себе отказать. Ради острых ощущений!? Новых впечатлений!? Не знаю, если бы ни я, ребята могли бы жить вместе ещё очень долго.

В день свадьбы они с моим сыном создавали странное впечатление. Будто друзья или брат с сестрой, но никак не горячие молодожены-любовники. Это, конечно, так себе оправдание. Но разве отец не должен желать сыну настоящего счастья? Маша была другой рядом с ним: спокойной, плывущей по течению, хорошенькой птичкой, запертой в клетке. Глубоко несчастной птичкой. Было в этом что-то неправильное.

А на меня смотрела, как на Бога, затаив дыхание и боясь моргнуть. Такая красивая, юная и дрожащая при моем приближении. Разве плохо желать сыну подобного кайфа? Когда женщина теряет над собой контроль. Маша не его человек — это очевидно. Потому что контроль она теряет не с ним, а со мной. Просто факты, ничего больше.

Когда ты богат, как черт, и можешь купить абсолютно все, вокруг много женщин. И все повторяется по кругу. Они мечтают получить немножечко достатка, чуть-чуть твоих возможностей. Выходят этакие товарно-денежные отношения.

А Машка не умеет врать, притворяться и изображать роковую соблазнительницу. Все у неё на лбу написано. И на свадьбе сына я увидел в зеленых глазах такое желание — пополам согнуло, как коленом под дых дали. Мне захотелось испить ее до дна. Завелась моя натура увлекающаяся. Так во всех вопросах. Загорелся, уснуть не мог, представляя нас друг на друге.

Морщусь, вспоминая, глотку обжигает хмельное пойло. Хреновая водка, хоть и ресторан дорогой.

Я вспыхнул, подмять ее под себя захотел. Получить, поиметь, распробовать, как можно сильнее и слаще. И вроде бы было уже сотню раз, а не отпускает.

А она ненасытная в кровати, остаётся при этом девочкой, совсем ещё юной, хоть и взрослой. Несравнимо неопытной рядом со мной. Мне хочется, тянет к ней, аж скручивает. Понять бы, где она спряталась.

Если подумать логически, зачем Артуру женщина, смотрящая на другого с таким голодом?