Хозяин жизни

Юрий Симоненко ХОЗЯИН ЖИЗНИ

Широкий, черный автомобиль с мигалкой катил по серым улицам. Накрапывал дождь. Серые мыши с мокрыми хвостами и облезлые хомяки куда-то бежали вдоль улицы, спешили. Хвостатые бляди в маленьких машинках недовольно морщили мордочки, но все же пропускали сверкающего мигалкой, полированного монстра, когда тот напирал сзади, моргая фарами. Крепкие хомяки на джипах старались выбирать путь, так чтобы не приходилось отъезжать в сторону, тем самым понижая свой статус обладателя джипа.

Отделанный бежевой кожей и дорогим деревом салон лимузина был огромен. Дома, витрины, тротуары с бегущими по ним неудачниками, проплывали за окном, будто кадры из кинофильма. Здесь, по эту сторону окна, никто никуда не спешил. Кузьма Кузьмич сидел, развалившись на диване, курил сигару и смотрел в окно. Его квадратная жопа заполняла едва ли не половину от всей площади дивана. Шерсть лоснилась, кожа на лапах была розовая, карие, выкатывающиеся из орбит глазки смотрели сыто, нагло и безразлично. Кузьма Кузьмич выпустил несколько колец ароматного дыма, и, протянув лапу с сигарой к позолоченной пепельнице, постучал по сигаре наманикюренным когтем.

«Вот он, успех!» — подумал Кузьма Кузьмич. — «Я, Кузьма, добился от жизни всего, чего хотел. Я, обычный хомяк с окраины, сижу здесь, по эту сторону жизни». — Автомобиль остановился на светофоре. — «Вон, этот, с мокрыми усами — интеллигент вшивый! Топчется на остановке, автобус ждет. Холостяк. Видно. Да и какая нормальная мышь станет жить с этим неудачником, ездящем на автобусе! А эта, блядь хвостатая! Стоит. Косится. Молоденькая... Может подобрать? Спит и видит, как бы сесть кому—нибудь на… хвост. Знаю, знаю, что за мысли крутятся в этой милой серенькой головке». — Машина тронулась. — «И их таких миллионы! Серое быдло». — Кузьма Кузьмич затянулся, на этот раз сильнее обычного, и от этого выпуклые глазки покраснели еще сильнее. Он выпустил облако дыма, и ткнул сигарой в пепельницу.

«Дурачье криволапое. Зачем живут — сами не понимают. И правильно! Для этого и работаем». — Едва заметная ухмылка слегка скривила хомячью морду. — «Эх, мне бы больше власти… Чтобы как у крыс. Я бы ускорил процесс…» — Хомяк мечтательно прикрыл глазки-бусинки, при этом два передних резца слегка показались из пасти. — «Но увы, я родился хомяком а не крысой…»

За окном вечерело. Настроение Кузьмы Кузьмича было неплохое, нет, так, легкая меланхолия. Ему она даже нравилась.

Лимузин ехал по широкому проспекту. С минуты на минуту должны были включиться фонари. Витрины магазинов, кафе и ресторанов уже светились, добавляя в дождливый вечер ощущение праздника. Зазвонил лежащий рядом телефон. Кузьма Кузьмич подобрал трубку, посмотрел на экран и ответил.

— Да, моя мышка!

— Дорогой, — пропищал в трубке знакомый голос. — Ты еще не дома?

— Нет. Буду позже. А ты где?

— Я у мамы. Немного задержусь. Мама приболела, — голос жены звучал слегка озабочено. — Я дала указания прислуге, чтобы тебе приготовили ужин, а я поужинаю здесь… у мамы.

— Хорошо. За тобой машину прислать?

— Ненужно, милый, я с водителем.

— Если что, звони.

— Целую, милый! Пока-пока! — Гудки.

— Сука хитрожопая! — Пробурчал хомяк тихо, хоть его никто и не слышал. — «Мама приболела»…

«У старой бляди батальон любовников. Насмерть заебет кого угодно, болезная». Он нажал кнопку на пульте, и из тумбы слева плавно выдвинулся ящичек, в котором лежала коробка с сигарами, миниатюрная гильотина и серебряная зажигалка.

«С водителем». Кузьма Кузьмич выпустил небольшое облачко. «Совсем за дурака меня держит, тварь усатая». Он уже давно не любил жену. Иногда ему самому казалось, что он вообще никогда и никого не любил. Все эти молоденькие мышки были для него так, обслуживающим персоналом. Как швейцар, например. С той лишь разницей, что швейцары открывали перед Кузьмой Кузьмичом двери, ожидая получить от него чаевые, а остроносые молодушки раздвигали лапки, и тоже не бескорыстно. Единственной, и по-настоящему честной любовью в его жизни, была любовь к власти. Власть — вот ее он любил всем своим хомячьим существом.

Он нажал кнопку связи с водителем, и приказал тому везти его домой. Погода совсем испортилась, начался ливень, за окном уже не на что было смотреть, курить не хотелось. Лимузин двигался в сторону выезда из города. Кузьма Кузьмич рассеянно смотрел на потоки воды стекающей по пуленепробиваемому стеклу. Он сам не знал, как долго он, не шевелясь, таращился в окно. В голове было пусто, никаких мыслей. Ливень кончился также резко, как и начался. В этот момент ему нестерпимо сильно захотелось выйти на улицу, вдохнуть свежий после дождя воздух полной грудью, пройтись прямо по лужам. И он снова нажал кнопку.

— Останови.