Хозяин жизни – Этанол

Мужик, выслушав очередной анекдот, прямым текстом заявил – отдайте нам свою бабу, пока просим по-хорошему. Угрозы, пока он был один, не было, но тут девочка ойкнула и прижалась ко мне – из-под того же брезента вылезло еще трое таких конкретных бритоголовых пацанов. Саня, не переставая травить очередной анекдот, предложил им выпить и плавно перешел на следующий. Я сказал, что мы поедем. Конечно, поедете – отозвалась братва – а бабу нам оставите. А если не хотите по-хорошему, то останетесь вместе с ней. И лодка, и водка вам больше не понадобятся.

Опомнился я на лодочной скамье от брызг весел – мы гребли, ребятушки стояли на причале, крыли нас матом, свистели. Вроде даже хотели пуститься в погоню – но водное пространство между нами становилось все больше, снимать с колес и заводить гидроцикл ради пьяной потаскушки им не хотелось, так что обошлись братки банальными угрозами. Налегал на весла присмиревший Саша, нервно курила ночная красавица. Но вот как нас отпустили? Про выпавший из памяти момент рассказала девица. Оказалось, что я так рявкнул на Санька, заорал таким оглушительным басом, что его будто ветром бросило в лодку. Девица, понимая, что это ее единственный шанс, прыгнула за ним – а братва замешкалась, потом попыталась ухватить нас за корму, но было уже поздно. Пока плыли, мы останавливались раз пять – снимали стресс и одежду с девочки. Она была не против – все-таки двое – не четверо – но просила подождать до базы, так как заниматься сексом в качающейся посудине на ветру, на великом просторе не очень удобно.

Из четырех купленных бутылок на базу мы привезли одну. Девочка сдержала обещание и стонала всю ночь… но не под нами. Мы спали мертвым пьяным сном.

Саша отличается исключительной общительностью. То он пытается побеседовать на Ярославском вокзале с компанией немых, не обращая внимания на более чем красноречивые жесты и мычание. Когда я его оттащил – буквально силком – он долго обижался и возмущался. Он ведь хотел всего лишь пообщаться с ними на языке жестов…правда, этот язык, как и прочие, он почти не знал.

То вдруг мы после первой бутылки встретим его соседку, а соседка неожиданно ответит на какой-то тупой комплимент незнакомых парней быдловатой наружности. И не просто ответит, а начнет откровенно кокетничать. Возбужденные перспективой быстрой случки гастарбайтеры пригласят всех нас в гости – и общительный Санек, радуясь новому знакомству, стал уговаривать меня не откалываться и выпить вместе с такими обаятельными и дружелюбными парнями.

Я согласился. Только потому, что у Санька против здоровенной деревенщины не было ни малейшего шанса. К тому же со мной была Машка, моя черная догиня, рабочая, хорошо притравленная лично мной сука, уже перекусившая к тому времени несколько рук.

Гастарбайтеры, конечно, спросили – а кусается твоя собачка? А можно ее погладить?

Я честно ответил, что нет. И гладить можно. Только умолчал, что ей все равно, гладил ее человек или нет, кормил с руки или с тарелки – после команды она взрывается и рвет кого угодно.

Ребята ее быстро перестали боятся – к тому же, съев половину купленной на закуску колбасы, позволив трепать себя за ушами и поднимать губы, Машка завалилась на диван и захрапела.

Веселье началось. Сашина соседка в обтягивающем платье, которое лишь подчеркивало, что под ним голое тело, извивалась в танце, кидая на гастарбайтеров многообещающие взгляды, и уворачиваясь, если они слишком уж откровенно пытались ее лапать. Я задремал к кресле. Саня, обняв девочку за талию, повел ее в комнату, и скоро моя собака подняла голову, прислушиваясь к новым звукам. Гастарбайтеры затихли на кухне.

Недоброе предчувствие, кольнувшее меня, заставило тихонько подняться и пройти в коридор.

Собаку они собирались запороть; нас, избив, выбросить из окна – будто подрались и вывалились сами. А распалившую их подружку увезти и использовать по назначению, пока не надоест.

Ребятки не ожидали встретить к коридоре меня, тем более не ожидали, что черная псина, которую я держал за ошейник, с глухим ревом бросится в атаку. Нож упал на пол, герои спаслись от клыков на кухне, угрожая и матерясь, из маленькой комнаты выскочили, опуская платье и подтягивая штаны, любовники.

Объяснять ничего не пришлось, мы обрушились по лестнице. Хотя, конечно, нас никто не преследовал… закончилась эта история смешно. Во дворе нашу соседку ждал, исходя пьяной – но вполне оправданной – злостью ее парень. Дождался, увидел нас, отозвал ее для беседы и узнал…что Уткин к ней домогался. Я был уже далеко в это время и не мог по достоинству оценить эту новость.

Кстати, именно этот ее друг через несколько лет введет себе бензин в вену…

Можно продолжать описание наших с Саньком совместных пьянок до бесконечности. Если с Лесиным мы служили Хозяину в квартирах, дворах, и после – в различных кабаках и редакциях, если Пьянковым в основном – во время охранным смен и в квартирах, то с Саней, кроме обычных мест, пьянки перешли в леса.

Пьянство само по себе – идиотизм. Пьянство в лесу – идиотизм в кубе.