Хозяин Зимы (СИ)

— Вот оно что. — Радмил нахмурился. — Не думайте о том. Разбойники пали жертвой стужи, а беглеца мы поймаем.

Рассеянно поддакнув, она вышла. Вещи остались на хранении в другом кабинете, где Севара, выяснив, что её старика-извозчика отправили в Лединск, попросила хотя бы его почтовый адрес. Прямо в участке составила недлинное письмо с благодарностью и пожеланиями скорейшего выздоровления. Из только забранных вещей, Севара вытащила кошелёк, добавив денежное спасибо, расплатившись таким образом и за дорогу. Отправила его, не отходя далеко, прямо в почтовом отделении. Благо, очереди тут не было.

Когда саквояж был оставлен на постоялом дворе, Оленя провела к конечному пункту назначения — к поместью «Снежное». Если бы Севара знала, что дорога будет длинной, так ещё и в гору, то послала бы за извозчиком.

На возвышенности, откуда открывался вид на город, стоял массивный дом, зажатый пристройками. Поместье имело два этажа и узкие окна, стены из тёмного дерева и высокое крыльцо. Забор кое-где виднелся, но в основном уже давно сгинул под натиском северных ветров. Мрачное строение на вершине холма внушало беспокойство каждому, кто решил забраться сюда. Всё выглядело так, что внутри никто очень давно не жил, но при том не покидало странное ощущение того, что из-за оконных стёкол, отражающих белёсое от туч небо, выглядывали призрачные духи обитавших здесь людей.

Распахнув шубу, Севара тяжело дышала, разглядывая свой новый дом и одновременно прикидывая стоимость ремонта. Ей бы тетрадь и автоперо, чтобы начать заносить пункты в список дел, но пока приходилось обходиться лишь собственной головой.

— Много же работы предстоит. — Севара запахнула шубу, почуяв, как пот, который выступил при подъёме, остудился. Не хватало ещё заболеть.

— Какой такой работы? Что надыть? И кто вы? Я вас не звал! — гаркнули вдруг за спиной.

Оленя подскочила от неожиданности, а Севара едва заметно вздрогнула, прикрыла глаза, успокаивая забившееся сильнее сердце, и оглянулась. Перед ней стоял высокий жилистый старик с короткой, но густой седой бородой, под нахмуренными бровями виднелись зелёные с точками охры глаза. Он опирался на длинную палку, заканчивающуюся крюком, похожую на пастуший посох. На плечах незнакомца лежал тулуп, будто нацепленный наспех.

— Добрый день. — Севара чуть задрала подбородок. — Моё имя Тамъярова Севара Милояровна, я хозяйка сего поместья, со мной Оленя, служанка. Могу я осведомиться, кем являетесь вы?

— О как, — пробормотал старик, почёсывая затылок, — надо же… А что с Всемилой Милодаровной? Неужто померла? Молодая ещё ж… Иль продала?

— Всемила Милодаровна — моя бабушка, она вверила мне управление «Снежным», — терпеливо объяснила Севара. — Вы не желаете представляться?

— Прощения просим, хозяйка, — старик склонил голову, — дед Ежа я. Уж не примите близко на душу, что встретил вас эдак. А токмо шастают тут всякие… Что не хитник, то охлёстыш.

— Охлё… лёст… — Севара беспомощно обернулась к Олене.

Последняя поспешила прийти на помощь:

— Охлёстыш — то человек нехороший, с дурной славой, бессовестный.

— Вот как… А вы, значит, их гоняете? — Севара вернула взгляд деду Еже.

— Уж не привечаю! — воскликнул тот.

— У вас с моей бабушкой какая-то договорённость была? Ибо меня, увы, не известили.

— А? Нет. Я так, добровольцем. Мальчишкой ещё здесь жил, как подрос на шахты ушёл. Домик себе в городе отстроил, там сын сейчас с семьёй. Я дюже стар стал, не хочу молодости мешать, а так и сынок ходит, и внучки прибегают. Но мне и тут хорошо. Однако ж, ежели вы меня прочь погоните, так противиться не буду.

— Отнюдь, — Севара позволила себе улыбку, — никуда я вас не погоню. Мне помощники нужны, а вы и дом знаете, и город, и шахты. Лучше и не найти.

Дед Ежа усмехнулся:

— Добро. Своё поместье поглядеть желаете? Идёмте, госпожа.

Ключи, которые выдала бабушка, старые и немного ржавые, больше не котировались. Замки́ сменились новыми без уведомления хозяев. Внутри дом оказался холодным, пустым и пыльным. К тому же оказалось, что окна первого этажа, выходящие во «внутренний» двор были разбиты:

— В первую же зиму после смерти прежнего хозяина побили, снаружи укреплённые — не разбить просто так, а тут чепуха. Хитники искали, чем поживиться и согреться. Токмо ваша бабушка ещё по лету приезжала, всё ценное забрала, да заперла. Три десятка зим минуло с тех пор или около того…

Окна внизу дед Ежа заколотил тонкой фанерой, не пускавшей совсем уж злые ветра. Однако по полу гулял ледяной сквозняк, гоняя пыль. Зато не было паутины. В таком морозе пауки просто не жили. И всё же крепкое поместье осталось нерушимым, хотя и было изрядно постаревшим и покалеченным. «Жить можно», — вынесла мысленный вердикт Севара.