Хозяин Зоны

— Алмаз! Старший вашего наряда подозревается в убийстве четверых работников отдела. Короче, Вася, этот гад застрелил Бодряева, Коваля, Снопко и Отченашего. Полной уверенности еще нет, но и сомнений почти не осталось. Положил ребят и смылся на вашей «девятке». Может, у него мозги переклинило? Никто ничего не понимает! Если он у вас там объявится, действуйте по обстановке. Имейте в виду: ему терять нечего, так что не дайте себя пристрелить, но не забывайте об инструкции… Дело на всю страну, потом каждый шаг анализировать будут, понятно? А тебе, сволочь, если слышишь меня, предлагаю: подъезжай к ближайшему посту и сдайся добровольно! Может, жив останешься… Но имей в виду, в любом случае отметелю тебя, как… — Начальник отдела замолк, видимо, не смог подобрать нужных слов, чтобы выразить свою ненависть к старлею-убийце.

Старлей вдавил педаль газа до пола, выжимая из «девятки» все, что было можно. Машина не ехала, а казалось, летела над шоссе. До КПП-30 оставалось километра два. «Еще чего, добровольно сдаться, — думал старлей. — У меня на заднем сиденье две сумки с евро, а за спиной четыре трупа! Я что, больной на голову?»

Совершенно неожиданно он вспомнил о дорожке, уходящей в лес. Раздумывать было некогда. Вылетев из-за поворота к КПП-30 и с трудом удержав машину на дороге, старлей резко повернул влево, на мало заметную лесную просеку, которой пользовались, обходя КПП, старожилы, не желавшие платить дань за ввоз в Зону водки. И все было бы в порядке, поскольку старлей не только классно стрелял, но и отлично водил машину, если бы правое колесо автомобиля не влетело в глубокую яму, которую неделю назад вырыл незадачливый контрабандист. Он вез на продажу полный «Москвич» водки и, забуксовав на маленькой глиняной линзе, сел на брюхо. Чтобы выехать, ему пришлось выкопать приличных размеров канаву, в которую и угодила «девятка».

Машину развернуло, и она на полной скорости врезалась в толстую березу. В спешке старлей забыл пристегнуться, и сейчас его сначала бросило на левую дверь, а потом на руль. Хрустнули кости. В груди, в том месте, где бьется сердце, вдруг образовалась пустота. Руки и ноги онемели. Он попытался дотянуться до сумок, чтобы удержать их на заднем сиденье, но рука не послушалась. Сумки плавно, словно при замедленной съемке, взлетели к потолку, и одна из них лопнула от удара.

Сердце старлея уже не билось, но мозг еще работал. Он все пытался посмотреть, не бежит ли от КПП кто-нибудь на помощь, однако как ни косил глазом, не мог рассмотреть дорогу, а голову повернуть не получалось. Перед глазами стояла белая береза, вздрогнувшая от сильного удара, но оставшаяся почти не поврежденной. Старлей смотрел на удивительно крупные, могучие наросты на стволе и трогательно тоненькие, качающиеся на ветру веточки, и его губы шептали:

— Ветки… Тонкие ветки… Веники… Баня… Горячо…

Он не видел, что из распоротой поломанным рулем груди теплой волной течет его темно-красная кровь, заливая живот, сиденье и пол. В голове зашумело, и сквозь этот неясный шум он расслышал чей-то голос:

— Как глупо…

Перед тем как сознание старлея угасло навсегда, он еще успел подумать, что на самом деле глупо прожил свою короткую жизнь.

На звук негромкого удара, донесшегося до КПП, не торопясь вышел сержант. Он оглянулся вокруг и, не заметив причины подозрительного шума, позвал лейтенанта. Предупрежденные дежурным по отделу, они еще раз внимательно осмотрелись, но машины, слетевшей с дороги, от домика не было видно. На всякий случай лейтенант доложил о подозрительном шуме в отдел, откуда на КПП сразу была направлена машина с вооруженным нарядом. Он-то и заметил при подъезде к КПП врезавшуюся в березу «девятку». Осторожно, достав оружие, наряд подошел к машине, стоявшей у дерева. Из треснувшего бака тоненькой струйкой все еще лился бензин.

— Не курить! — крикнул старший наряда. С первого взгляда было понятно, что медицинская помощь старлею уже не нужна. Но всех их удивило совсем другое: мертвый старлей, упавший на рулевую колонку, наполовину был засыпан пачками разноцветных европейских денег.

— Вон оно что… — задумчиво произнес старший наряда, — теперь понятно, чем ему мозги переклинило…

* * *

Серега с Василичем тряслись в стареньком «пазике», ежедневно совершающем несколько рейсов на Станцию и обратно. Отклонение от графика было в пределах допустимого, поэтому на остановке ждать почти не пришлось. Всю дорогу до КПП-10, что стоит на въезде в десятикилометровую Зону, они ехали молча. Оба были подавлены событиями, невольными очевидцами которых они стали полчаса назад. Василич, который был гораздо старше Сереги, отнесся к этому философски: все там будем. Серега, которому о смерти задумываться было еще рановато, не мог прийти в себя от потрясения.