Хозяин

– Кузнец. В Степном свою кузню имел, – угрюмо ответил мужик.

– Ну и хорошо, нам кузнецы всегда нужны. Вот отработаешь недельку на солеварне, над ошибкой своей подумаешь – и за работу, вторая кузня пустует пока – твоей будет. Наряд исполнишь и на себя в достаток трудись, так что не унывай, кузнец, – сказал я, поглядывая на низину Соляного источника.

* * *

Миша Патлатый был старшим дружинником на солеварне, поэтому позволял себе не помогать в работе, а только руководить. Во всяком случае, пока телега спускалась в низину, к Соляному источнику, я видел, что он сидел на пенечке, изредка поглядывая в сторону работающих. Большие емкости, переходившие каскадом одна в другую, были заполнены соляным раствором, в последней емкости была, по сути, мокрая соль. Рабочие поддерживали огонь под емкостями, лопатами помешивали раствор, доводя до нужной кондиции, затем загустевшую массу лопатами перемещали в следующий резервуар, и так до полного испарения жидкости. В последней емкости уже сухую соль просто прожаривали. Когда первая емкость опустошалась, открывался шлюз, закрывающий источник, и новая партия жидкого рассола подавалась в систему. Работа тяжелая, но и пищевое довольствие на соляном источнике не в пример полевым работникам.

Миша же сидел, рук(ой)водил, хотя получал довольствие на уровне всех и, как старший, должен был хоть изредка показывать полезный пример прилежной работы.

– Здравствуй, Миша, – ласково сказал я. – Бог в помощь, работнички (это трудягам). Ну, Миша, принимай кандальника да показывай, сколько соли добыли.

Мы отошли в сторону склада, и я спросил:

– Видел девку? Ну и как думаешь поступать, возьмешь в свой дом или как?

– Да не нужна она мне, Степан Васильевич, сама пристала, даже сюда на ночь бегала.

– А тебе, значит, свободных баб не хватает, чужую пригреть решил, – и я без замаха врезал ему в челюсть.

– Это тебе за разврат, а это, – я добавил поднимающемуся Мише прямым в зубы, – за работу в поте лица, пахарь… Во, был Патлатым, стал Щербатым, зато впредь наука. И зла не держи, на себя злись…

Я подошел к Груне, уныло поглядывавшей на нас, пока я разбирался с Мишей, а теперь опустившей голову.

– Ну, деваха, у тебя два выхода: или ты идешь к кузнецу жить и рожать ему детей, или поступаешь в девки для удовольствий на тракт, нам незамужние не нужны. Выбирай сама…

Все, вопрос закрыт, поеду назад, надоело хозяйствовать, быстрее к жене, а потом в Степь за лошадьми.

* * *

Но за лошадьми получилось нескоро. Только через месяц, когда отсеялись (мне даже Ворона пришлось на пахоту отдавать), приступили к подготовке похода. А за этот месяц случилось многое. Дядя Изя, как и обещал, прислал семь возов с картофелем, крупой, нешелушеным горохом (для посадки), немного семян и зерна. В обмен я отдал несколько мешков соли, все оружие, собранное после драки с леммингами и ополовинил запасы товаров, привезенных когда-то отцом, оставив, впрочем, часть оружия и все патроны.

Груню – девку кузнеца – продавать не пришлось, поразмыслив, она вернулась к Алексею (кузнеца так зовут). Друзья мои тоже оженились, что ж не пользоваться, если баб избыток и полсела пустых домов. Даже Петровича сия доля не минула, но тут и смех и грех.

Вернулся я на хутор из очередной поездки, смотрю, Костя Рябой идет, смеется.

– Ты чего?

Он сквозь смех: к Петровичу сходи, мол, там и узнаешь подробности.

Фельдшер стоял на постое у молодой пышнотелой вдовы, мужа которой пристрелили еще в первой стычке с совхозными. Началась пахота, и Петрович как умеющий пахать встал к плугу. А погонщицей – эта Анюта, вдова. Ну и как-то ей до кустиков сбегать приперло. Побежала молодка. Вдруг Петрович видит: вылетает Анюта из кустов, юбка подобрана, сверкает голым задом и вопит что есть мочи. Фельдшер к ней, не поймет в чем дело, схватил, а ее трясет всю. Оказывается, только она умостилась под кусточком, зад заголила, вдруг чует какой-то укол в мягкое место – из норы ее змеюка цапнула и поползла по своим делам. Ну, тут Петрович с ходу начал оказывать Анюте первую помощь – отсасывать яд из раны. И пока он проводил данную процедуру, баба притихла, а весь сбежавшийся на крики народ лицезрел эту картину. Баба вроде чувствует себя неплохо, может, ее вообще ужака цапнул, но от стыда на улице теперь не показывается…

– Да, Петрович, скомпрометировал ты честную вдову, теперь женись, – вынес вердикт Юра, зашедший вместе со мной проведать фельдшера.

А у меня супруга прямо расцвела. Наверное, только в это время, когда еще нет детей, вы молоды и нет проблем со здоровьем, женщины так красивы.

Очень приятно, знаете ли, приходить после дороги в чистую хату, и тебя всегда накормят горячей едой, а вечером тебя ждет… ну, в общем, вы сами знаете что.

* * *