Хозяин

Чтобы стать владетелем территории в Полисе, Владимиру Сергеевичу пришлось проделать немалый путь. Начинал он свою карьеру в структуре, занимающейся охраной первых лиц государства, еще до катастрофы. В день, когда случился апокалипсис, Паук дежурил в подземном бункере, мелкая сошка, про него все забыли! Собственно, и вспоминать о нем было некому. По расчетам компьютерной программы, самым безопасным местом на планете в случае астероидной угрозы, когда неизвестна траектория падения небесного тела, считалось воздушное пространство. Да, воздушная волна и электромагнитные излучения могли повлиять на воздушную среду. Но самолеты первых лиц государств, считались сверхнадежными и… упали на землю, точно так же, как и воздушные аппараты, предназначенные для простого люда. Так и погибли те, кого охранял молодой Володя, а он выжил, выжил за счет того, что не поддался панике в задымленном от взрыва генератора бункере. Он выбрался через пролом в бетонной стене на третий день после катастрофы и начал жить в другом мире. Первое время ему приходилось убивать, для того чтобы достать себе еду. Потом из одиночки он превратился в главаря банды, промышляющей на обломках рухнувшего города. Одно время он вместе со своими соратниками жил в сельской местности, пережидая, когда пройдет волна эпидемий, поразившая остатки населения Полиса. А затем вернулся в родной город, утвердившись на месте как владелец территории. Немало крови пролил удачливый Володя прежде, чем добился своего места. А теперь с помощью оружия из чудом сохранившегося Арсенала Паук предполагал захватить власть во всем Полисе. Нет, он давно мог перестрелять всех владельцев территорий, опытные киллеры у него в команде водились. Но убийство лидеров не предполагало полной смены руководства, у каждого владельца имелись заместители, которые, просто так свое место не освободят. Поэтому Паук с помощью превосходства в вооружении хотел развязать в Полисе серьезную войну. О том, что в мире существуют два таких приятеля, как Митька и Степан, он даже не догадывался, Ваську бог миловал, и в бреду он не проговорился о наличии у него взрослого сына…

* * *

Несмотря на перспективу быть опознанными как личные враги Паука, мы все же собрались в путь. Три повозки, нагруженные солью, провизией и кое-каким оружием, выехали из села. По дороге, правда, я заскочил ненадолго домой – переодеться, домашних харчей прихватить, ну и жену потискать, чтоб помнила мужика своего.

Дорога, дорога… за неполных три месяца, я уже наездил с Вороном, по маршруту хутор – тракт, наверное больше, чем со всеми лошадьми, с которыми был лично знаком в своей жизни. Собственно, и жизнь моя поменялась полностью с той первой стычки с совхозными…

К лету лес вон тоже меняется, листья осины шелестят под легким ветерком, ели темными вкраплениями разбавляют белоствольность берез. Ну и живность, конечно, считая себя в безопасности, посматривает на нас из своих укрытий, а кабаны, играя в свои игры, пересекают порой дорогу, мелькая быстрой пятиугольной тенью на фоне бурой дорожной пыли.

Первую остановку сделали днем, в моем родном поселке, я наведался на могилки родителей. Поправил слегка расползшийся после дождя дерн на могиле отца и мысленно казнил себя за то, что все так получилось. С сожалением попросил у отца прощения за то, что приходится сразу уходить, больше времени у меня не было, пора отправляться в путь.

Как бы я ни торопился, все же нужда в добром совете заставила меня свернуть в сторону Ярмарки. Вечерело, когда, наконец, вдали показался знакомый частокол, отделяющий Ярмарку от трактовой дороги. За время моего отсутствия трактир на Ярмарке преобразился. В ошкуренных бревнах стен были прорублены окна. В окнах вставлены рамы с цельными стеклами. Внутри трактира земляной пол покрыли досками, а кухонный чад выходил из зала через хитроумно придуманные щели, расположенные по периметру потолка и снабженные заслонками. Поменялся и интерьер зала: какой-то художник намалевал на большом холсте незатейливые рисунки с изображением постельных сцен, для радости глаз и поднятия… аппетита у посетителей. Грубо сколоченные столы и лавки были заменены на симпатичные четырехместные столы с гладкими столешницами и приличные табуреты. Оглядывая этакою красоту в зале, я не сразу заметил сидящего в углу и потерявшегося на общем фоне дядю Изю. Старик был грустен и трезв. Перед ним возвышался большой непочатый кувшин с пивом. Но Изя, задумавшись, казалось не замечал ничего.

– Здорово, старик! – От моего легкого хлопка по плечу Изя вздрогнул.