Хозяйственная этика мировых религий: Опыты сравнительной социологии религии. Конфуцианство и даосизм

На реальных или сымитированных лично-родовых отношениях основывались почти все организации экономического характера, выходившие за рамки индивидуального хозяйства, прежде всего — сообщества типа цзунцзу. Организованный в эту форму род, наряду с землей предков и зданием для обучения, владел также родовыми домами для хранения запасов и инструментами для обработки риса, приготовления консервов, ткачества и иного домашнего производства; иногда для этого нанимался управитель. Кроме того, род поддерживал своих нуждающихся членов посредством взаимопомощи и бесплатных или дешевых кредитов. Таким образом, он представлял собой родовое и расширенное семейное сообщество, дополненное производственным товариществом. С другой стороны, в городах, наряду с ремесленными предприятиями отдельных мастеров, существовали специфически мелкокапиталистические товарищеские предприятия, объединенные в общие эргастерии, часто с развитым разделением ручного труда, со специализацией технического и торгового руководства предприятием и с распределением прибыли согласно доле капитала или в зависимости от специфического результата (например, торгового или технического). Подобное было известно в эллинистической древности и исламском Средневековье. Видимо, в Китае подобные эргастерии в сезонных промыслах превратились в способ совместного выживания в периоды отсутствия сбыта и, конечно, облегчали получение кредита и разделение труда в производстве. С социальной точки зрения все эти формы возникновения более крупных хозяйственных единиц носили специфически «демократический» характер. Они защищали индивида от угрозы пролетаризации и капиталистического закабаления, однако чисто экономически могли принимать форму крупных вложений не работавших в них капиталистов, при этом управление и значительная доля прибыли оставались у нанятых продавцов. В системе рассеянной мануфактуры, с которой у нас началось капиталистическое закабаление, различные формы фактической зависимости ремесленника от торговца организационно сохранялись вплоть до настоящего времени, когда она количественно стала очень значимой в ремеслах с отдаленными рынками сбыта; лишь в отдельных ремеслах перешли к надомной работе с промежуточными мастерскими и центральной конторой по продаже. Как мы видели, в Китае это было обусловлено чрезвычайно низкими шансами добиться от зависимых лиц выполнения работ, тем более с должным качеством, в должном объеме и в срок. Существование крупных частнокапиталистических мануфактур вряд ли подтверждается исторически; применительно к массовым товарам оно маловероятно, так как отсутствовал постоянный рынок сбыта. Текстильная промышленность с трудом преодолевала конкуренцию со стороны домашнего ремесла; только для шелка существовал рынок, в том числе внешний. Однако его оккупировали шелковые караваны императорского ойкоса. В металлургической промышленности объемы производства при низкой продуктивности рудников были незначительными. Их непродуктивность, в свою очередь, являлась следствием тех общих причин, о которых мы отчасти уже говорили, а отчасти — еще скажем. Встречаются изображения крупных мастерских по изготовлению чая с разделением труда, сравнимые с древнеегипетскими рисунками подобного рода. Государственные мануфактуры обычно производили предметы роскоши (как в исламском Египте); расширение государственной металлургической промышленности с целью обеспечения валютных поступлений было временным. Цеха, о которых уже шла речь, регулировали систему обучения учеников. Но мы ничего не знаем о союзах подмастерьев. Лишь в отдельных случаях рабочие устраивали забастовку против мастера, иных зачатков развития их собственного класса не видно. Причины были те же, что и в России 30 лет назад. Насколько известно, они состояли в цехах на тех же правах. Точнее говоря, то, что цеха не были монополистически закрыты для молодежи, вполне соответствовало мелко-ремесленному, в основном еще даже не мелко-капиталистическому характеру производства. Точно так же не имело успеха постоянно возникавшее и, видимо, временами реализовывавшееся намерение в интересах выполнения общественных работ сделать закрытыми профессии, что могло бы привести к образованию каст. В частности, в хрониках говорится о предпринятой в конце VI века безуспешной попытке подобного рода. Существовали магически «нечистые» племена и профессии. Различают девять видов низших «каст»:[269] определенные виды рабов, потомки рабов или колонов, нищенствующие касты, потомки бывших повстанцев, потомки переселившихся варваров (находящиеся в гостях племена), музыканты и участвующие в семейных церемониях актеры, далее скоморохи и шуты — как в западном Средневековье. У нечистых профессий, как и в Индии, была устойчивая, наследуемая и продаваемая клиентура. Все низшие касты не имели права вступать в брак и принимать пищу вместе с другими кастами; им был закрыт доступ к рангам. Для тех, кто отказывался от нечистой профессии, императорскими указами допускалась судебная реабилитация (еще в 1894 году для некоторых из этих каст). С окончанием захватнических войн источником рабства являлось самозакабаление или продажа детей родителями либо правительством (в качестве наказания). Как и на Западе, вольноотпущенник был обязан выказывать покорность патрону и не мог получать ранги. Поденщики (гу гун) должны были выказывать покорность хозяину во время службы у него и не могли делить с ним стол.[270]