Хозяка

Тритуглар возвращался в поместье. Он вез с собой маленького пронырливого человечка. Этого человечка нанимали только для промышленного шпионажа. Человечек имел очень хорошую репутацию. Тритуглару понадобилось назвать тройную цену против обычной, чтобы этот проныра взялся за столько необычное дело.

— Найдешь того, кто убил старого хозяина, а также пытался убить молодую хозяйку. Это могут быть и разные люди.

* * *

Варан понял, что он в тупике. Про Чех он многое уже узнал, но найти ее так и не смог. Варан вернулся домой.

— Мама! — Варан обнял свою мать. — Я не могу ее найти.

— Я знаю, — мать погладила взрослого сына по голове. — Расскажи про девочку.

Варан очень осторожно подбирал слова, но мать плакала.

— Почему же все так? — в который раз спросил сын.

— Меня сослали, сыночек, — мать смотрела ему прямо в глаза. — За такие преступления ссылают. Пять лет на Лирейде — это повод сойти с ума. Я не понимаю, как выжила в этом мире. Тот мужчина был милым, это потом выяснилось, что… Девочку не разрешили забрать. Мне было сказано или там или здесь, но без нее.

— Прости, мама, — Варан обнял мать. — Мы ей все объясним. Ты же была не виновата.

— … но сослана, — мать грустно вздохнула, потом вытерла слезы. — Есть способ на родство. Я попробую найти сама, ты ложись спать. Я не думала, что ей удастся выбраться с Лирейда. Для нее это практически невозможно. Только если кто-то купил для нее проездной билет.

Мать была крайне признательна этому неведомому человеку. В других мирах все равно лучше, чем в этом ужасном Лирейде.

Варан улегся спать, но в очередной раз долго думал, что и как будет говорить сестре.

* * *

Я заселилась во дворец уже не вечером, а поздней ночью. Что из себя представляет дворец не рассмотрела. Спать хотелось, да что-то беспокоило. Что именно никак не могла понять.

Нам, как гостям, выделили три комнаты. Одну большую, которая являлась и спальней и гостинной. Вторая — ванная. А третья — гардеробная. В гардеробной улегся спать Олаф. Ларюша сказала, что будет спать в большой комнате со мной. Слизка исчез. Мундюх потоптался на пороге, а потом исчез вслед за Слизкой.

* * *

— Гляди! — закричал кто-то за окном. Я знаю за собой, что любопытство — это ужасно, но не удержалась. За окном летал красный дракон. Я такого видела во сне, но у него были золотые глаза, а у этого они черные.

Распахнув окно пошире, я высунулась по пояс.

* * *

Как дракон, пусть еще не совсем настоящий (глаза то не стали пока золотыми), Лирх видел все в истинном свете. Из одного окна большого дома на него смотрела Чех.

Лирх камнем кинулся вниз.

* * *

— Аааа! — закричал кто-то.

На удивление дракон не произвел разрушений. Его просто не стало.

Я еще попялилась в темноту, но других драконов не было.

— Спать пора, — запричитала Ларюша.

— Как ты думаешь, как там Викки? Жаль, что она не посмотрела на такое чудо. Говорят же, что драконов нет на свете, — я сидела на кровати и все еще вспоминала дракона.

— Дракон это к счастью или к несчастью, — мудро сообщила Ларюша.

— Это как? — я рассматривала новую ночную рубашку. Я боялась порвать такую тонкую ткань.

— К счастью для счастливых, для надеющихся на лучшее, также к замужеству, к любви, к детям, к долгой жизни. А для Черных к смерти. А драконы не так уж и редки. Довольно давно был целый драконий мир. Почему мир был разрушен мне не известно, да по-моему это тайна. Но драконы выжили. Они просто разошлись по другим мирам. Ты же знаешь, что почти каждый может стать драконом, но не всякий захочет.

— А почему? — мне никогда не рассказывали сказки на ночь, а здесь такое…

— Потому, что дракон это не только удовольствия, а большая работа. Они первые стоят перед врагами. Они многое могут и значит и должны делать. Если человек-дракон не будет делать даже больше, чем возможно, то он не станет настоящим драконом или перестанет им быть. Ты представляешь, что трудиться надо каждый день, каждый миг. Это очень много, девочка, — Ларюша рассказывала монотонно, но мне казалось, что она знает о чем говорит.

— А ты тоже…? — мне вдруг на секунду показалось…

— Нет, я пыталась, но не смогла, — Ларюша пожала плечами. — Это слишком много для меня. Не в этой жизни. Я предпочла остаться со своим любимым, а он хотел быть человеком. Только человеком.

— Ларюша, но ведь драконий мир был разрушен давно? — я попыталась прикинуть сколько ей лет.

— Мне почти триста, — пожала она плечами. — Но последние годы я уже почти человек. Скоро умру.

* * *

Утро выдалось солнечное, а на душе до сих пор было тепло из-за ночного видения дракона.

По сообщению Мундюха, который поднял нас ни свет ни заря, нас ждали на завтрак.

Ларюша посмотрела косо, но не смогла меня отговорить. Я оделась во все белое: штаны, рубашка, обувь. Лишь платочек на шею повязала красный.

— В белом ходят только короли, — запричитала Ларюша. Этот образ няньки никак не вязался со вчерашними откровениями. Я подумала, что может быть это все мне приснилось вчера.

— А я всегда мечтала ходить в белом, как Остап, — я рассматривала себя в зеркало. Непривычно, конечно, что внешность не моя, но все равно приятно.

— Какой Остап?