Храбр

– Да ты сам на нее глаз положил!

Из терема донеслось осторожное покашливание.

– Что? – спросил Добрыня, не оборачиваясь.

– Чарку стащили. Вот же нехристи!

– Когда?

– А я знаю? На этой неделе! – ключник был зол и расстроен. – Из самых дорогих чарка, жеребца купить хватит, там резьба такая – красотища…

– Где ты за серебряную чарку купишь жеребца? – встрял Илья. – Не набивай цену!

– Ты не купишь, я – куплю, – отрезал ключник.

– Тихо! – Добрыня хлопнул в ладоши. – Все тихо! Ульф, помолчи. А ты меня слушай. Давай соображай. Если воры продали краденую чарку прямо здесь, в Киеве, то никак не раньше вчерашнего дня. Это наверное. Продавца надо отыскать и взять. Выпытать, кто дал чарку ему. И так далее. Всех до единого в поруб. Грозить смертью. И главное. Мы не саму чарку ищем. У кого-то из воров есть поддельный княжий знак. Этот хитрец нам и нужен.

– Ой… – ключник только руками всплеснул.

– Сделаешь? Тебе не впервой, я же знаю.

– Не впервой, – согласился ключник. – Сейчас подниму свободных гридней, отправлю на торжище и по серебряным лавкам… Им тоже не впервой. Даром, что ли, ворота скрасть хотели, научились, пока воров ловили.

– Вот как. Думал, у тебя этим стража занимается.

– Я стражникам не указ, они под княжим тиуном ходят, у них свой розыск.

– Но гридням ты совсем не указ. – Добрыня усмехнулся.

– Зато я им брат, – ключник улыбнулся в ответ. – И они приучены все делать тихо. Стража больше распугивает воров. А эти – ловят. И уж за княжий знак – весь город перевернут. Ох, что творится…

– Давненько такого не было, да? – Добрыня приглушенно рыкнул от злости. – Знак добыть непременно. А этого хитреца живьем брать надо – сам пытать стану.

– Будем молиться, что он в Киеве. Гридни сыщут его.

– Князь-то знает? Насчет гридней?

– Даже одобряет. Только про ворота ему не рассказывай, это лишнее. Теперь-то их сторожат днем и ночью… Ну, я тебе еще нужен?

– Иди распоряжайся.

Ключник ушел, горестно вздыхая. Добрыня поманил к себе Касьяна.

– На кого думаешь, молодец?

Касьян развел руками и покачал головой.

Добрыня встал с крыльца, подошел к Касьяну и навис над ним. Ловец съежился. Перед Ильей он вроде хорохорился, а воевода прямо раздавил новгородца. Верилось, что Добрыня прибил бы Хакона Маленького и еще дюжину Хаконов Злых, не думая.

Он разрушал целые города.

Но он же и строил новые.

– Ничего вам, молодым, поручить нельзя, – произнес Добрыня с убийственной тоской в голосе. – Ни на что вы не годитесь. Жечь, ломать, разбойничать всегда пожалуйста. В землю сыру закопаться, хе-хе, и то можете. А как серьезное дело… Эх! Говори, когда отсюда вышли – куда пошли? Сразу из города? Или задержались?!

– Темнело уже, – промямлил Касьян. – Мы еще ночь по кельям…

– А до того, как по кельям?..

– А до того – по харчевням, – ввернул Илья с крыльца. – И Денис не возражал.

Воевода на Илью только покосился, а Касьян – тот вытаращился.

– Денис никогда не возражает, если за него платят, – объяснил Илья.

Добрыня крепко взял Касьяна за плечо.

– Кто из твоих пил с местными?

Касьян горько повесил голову.

– Их же сорок, за всеми не уследишь, – еле слышно ответил он.

– Черт тебя побери, – сказал Добрыня и перекрестился. Заложил руки за спину, прошелся мимо крыльца туда-сюда.

Из-за терема выбежал гонец, невысокий, легкий, сухощавый, под таким конь стрелой летит. Воевода отвел гонца в сторонку и принялся что-то втолковывать. Гонец кивал. «Да знаю я Дениса!» – донеслось до крыльца. – «Ну, с Богом тогда».

– Так! – Добрыня вернулся на крыльцо, долго усаживался, сильно подвинул Илью, притиснувшись к нему вплотную, и вроде слегка повеселел.

– Я все забыл, что хотел? – спросил воевода сам себя. – Что-то точно забыл. Ага! Чего нам делать с этим Касьяном… Михайловичем? Раз уж мы не прибили его дедушку. Ты, брат, кажется, советовал молодца выпороть?

– Я сказал – всех! – кровожадно напомнил Илья.

– Кроме меня, – подал голос Микола, утомившийся стоять и молчать.

– Всех, кроме Подсокольника, – поправился Илья.

– Всех, кроме лысого хрена Подсокольника – это значит и тебя тоже, брат.

– И тебя, брат! А давно нас не пороли. Эх, годы наши…

– Это старость, брат. Это старость.

Воевода обнял Илью и притиснул к себе. Крыльцо хрустнуло.

– Будто в прежние времена, – сказал Добрыня. – Сидим на крылечке. А помнишь, как мы встретились да побратались… Прямо тут? Да уж! Эх, вернуть бы молодость. Все бы исправил, все бы сделал лучше. Веришь, нет, я ночами не сплю, от расстройства зубами скриплю, теми, что еще не выпали… А ну покажи зубы! Да покажи зубья, медведь! Дай позавидовать!

На крыльцо вышел тиун. Так же, как раньше ключник, сдержанно кашлянул, чтобы обратить на себя внимание.

– Великий князь наш и благодетель призывает к себе Илью Урманина, – провозгласил тиун с достоинством и поклонился. – И тебя, воевода, тоже.

Добрыня оглянулся на Миколу:

– Подсокольник! Забери на сегодня Касьяна к себе. Только смотри, чтобы не спалил чего, хе-хе, или в землю не зарылся, он такой. Отдыхайте, молодцы, завтра с утра вам в дальний путь. Раньше середины лета не вернетесь. Прощайте.