Храбрые сердца однополчан

- Противника мы не знаем. То, что было известно в начале периода обороны, теперь безнадежно устарело: противник перегруппировал силы, создал новые резервы и ударные кулаки… - Полковник дополнил свою мысль выразительным жестом, опустив на дощатый стол свой тяжелый кулак. Вдруг резко повернулся ко мне, смерив с головы до ног отнюдь не ласковым взглядом: - Капитан Третьяк!

Я вскочил со скамейки:

- Слушаю, товарищ полковник.

- Сиди, сиди! - велел комдив и продолжал сердито, будто я уже провинился: - Ты мне каблуками не щелкай, это каждый умеет. Ты мне «языка» добудь - вот в чем вопрос!

В дальнейшем полковник ставил мне задачу спокойнее, но вместе с тем очень жестко:

- О том, что наши поисковые группы успеха не имеют, конечно, знаете. Что противник охраняет себя с высочайшей бдительностью, надеюсь, слыхали. Что его передок прикрыт пристрелянным огнем и многослойными минными полями… - Запнувшись, комдив все-таки сорвался: - Укрылся, сволочь, как тремя одеялами, и только, понимаешь, воняет…

Мы сдержанно посмеялись, да и он тоже. В заключение приказал:

- Отберите лучших людей, капитан Третьяк, облюбуйте на свой вкус участок прохода в тыл противника, подготовьте все как положено и…

- Без «языка» не возвращайтесь, - договорил за него начальник штаба.

Полученная задача требовала какого-то нового, оригинального решения - только в этом случае можно было рассчитывать на успех. Следовало крепко над ней подумать.

Разрешением комдива отобрать разведчиков из любого подразделения я не воспользовался, будучи убежден, что у нас в учебном батальоне люди не хуже. И не ошибся. Стоило объявить о предстоящем деле, как нашлось много добровольцев, а ведь каждому было ясно, что задание крайне опасное, все знали о трагическом исходе нескольких предыдущих попыток добыть «языка». Что же касается предоставленных комдивом возможностей для подготовки и самостоятельного выбора варианта поиска, то тут я постарался исчерпать все.

И себя, и своих помощников, особенно старшего сержанта К.Иванова, настроил на то, чтобы отныне думать категориями противника, оценивать обстановку с его позиций. Это напоминало игру шахматиста «сам с собой», когда он в одиночку решает на клетчатой доске сложную задачу. Только таким методом, как мне казалось, можно предусмотреть неожиданные повороты и обострения обстановки в будущем поиске.

Раздумья, мысленный спор с противником порой уводили меня тропой разведчика очень далеко, как бы отодвигая в сторону, скрывая в тумане все окружающее.

…Немцы, пожалуй, не ждут от нас такой наглости, чтобы мы сунулись в разведку в полосе, прилегающей с обеих сторон к железной дороге, - она у них надежно прикрыта. А мы как раз тут и пойдем. Прямо вдоль насыпи… Их боевое охранение таращит глаза в темноту, за бруствер, не уделяя особого внимания собственной траншее. Вот бы и объявиться вдруг по соседству, в траншее… В случае какого малого шума могут запросить голосом пароль. Надо будет заранее подслушать, чтобы дать отзыв. И на чистом немецком языке…

Готовилась группа к выходу в поиск долго и основательно. Нами продумывались и разыгрывались на учебном разведполе способы действий, люди изучали друг друга, привыкали понимать с полуслова, по прикосновению. Несколько наших солдат, знавших кое-как немецкий язык, засели за словари.

Темной ночью группа пошла на задание. Провожал нас в последней траншее начальник штаба 87-го гвардейского стрелкового полка капитан Венедикт Лазарев. Тогда он, помню, только прибыл в часть после учебы - бравый такой, подтянутый офицер с кавалерийскими эмблемами в петлицах и со шпорами на сапогах. С первых дней знакомства я потянулся к нему всем сердцем. О нем, будущем нашем командире дивизии, речь еще впереди. А в ту ночь мне было приятно и хорошо оттого, что провожает в разведку именно он. Я внимательно прислушивался к его напутственным словам:

- Мы тебя надежно прикроем, Иван. На этом участке наш передний край господствующий, так что и артиллерией поддержим, и пулеметным огнем.

Задержались на мгновение перед бруствером окопа.

- Ну!… - Венедикт крепко, до боли сжал мне руку.

Мы шли вдоль железнодорожной насыпи в полный рост. Может быть, потому на нас не обратили внимания со стороны противника, приняв за своих.

Вслед за тем группа затерялась в низинке, словно канула в ночь.

Тишина…

Теперь уж ни единого лишнего звука нельзя было допустить, чтобы не выдать себя.

Проволочное заграждение немцы увешали консервными банками и разным хламом. Эта хитрость нам знакома! Разведчики, действуя с ловкостью фокусников, бесшумно снимали «сигнализацию» из консервных банок, разрезали ножницами проволоку в нескольких местах. Благополучно было пройдено и многослойное минное поле. Каждый солдат группы умел работать как сапер, чему специально обучился во время подготовки к поиску, и теперь находил и обезвреживал мины, будто нюхом чуял.

Где ползком, где перебежкой двигались дальше вдоль насыпи. Так и вошли в пустовавшую в этом месте вражескую траншею.