Храбрые

Мир вокруг меня то исчезал, то вновь появлялся. Я чувствовала, как Динь прижимал меня к себе, а Рен убирал от пота мокрые волосы с лица. Он что-то шептал, но не было ничего, кроме прохладной, приятной бездны, в которой я плавала.

Тогда это произошло.

Неожиданно меня сковал сильный холод. Такой чертовский холод, что мою кожу вновь обожгло. Покалывание пронзило каждый дюйм тела, словно касаясь сути всех моих частиц. Боль снова окутала меня, став всем моим миром, но в этот раз огонь был ледяным.

— Что… Что происходит? — выдохнула я, не в силах смотреть сквозь боль. Комната… Весь мир был белым.

— Ты взяла слишком много. — Послышалось напряжение в голосе Диня. — Ты зашла слишком далеко. Мне очень жаль, Айви. Прости.

Его слова не имели смысла. Я была невосприимчива, когда ледяной огонь усилился. Из горла вырвался крик, похожий на визг.

Я почувствовала прикосновение, и поняли лишь то, что меня больше не удерживает Динь. Я узнала аромат Рена. Он держал меня все время, обхватив дрожащими руками за талию, а его дрожащие ноги обвились вокруг меня. Я согнулась, после чего растянулась в его объятиях так, что они почти разорвались.

После… Все стало похоже на бушующий огонь, который заливают водой. Вначале боль почти не ослабевала, но затем начала исчезать, как дым на ветру. После такого я провалилась в такой глубокий и знакомый сон. Не уверена, сколько я была без сознания, но просыпаться было трудно. Веки, казалось, сшили месте, и мне потребовалось приложить много усилий, чтобы раскрыть глаза.

Первое, что я увидела, — это белый потолок. Лазарет. Я в лазарете. Почему? Я порылась в туманных воспоминаниях, но я слишком устала, чтобы пробираться сквозь дебри, чтобы понять, что, черт возьми, произошло.

Но я знала, что не одна.

Потребовалось не мало усилий, но я повернула голову.

Динь сидел рядом с кроватью на одном из металлических стульев. Его лодыжка лежала на колене. А на них свернулся калачиком Диксон. Котенок делал то, что и всегда. Дремал. У него была лучшая жизнь.

В последний раз, когда я видела Диня, Диксона с ним не было. И он был не один, с ним был Рен… Который держал меня.

— Рен, — прохрипела я.

Динь поднял взгляд. Он ничего не сказал, глядя на меня, и это породило беспокойство.

Я попробовала снова заговорить, но во рту была пустыня Сахара. Я прочистила горло.

— Что… Что происходит?

Динь посмотрел на меня с серьезным видом.

— Ночь темна и полна ужаса.

Я нахмурилась.

— Что?

Он пожал плечами.

— Всегда хотелось сказать это кому-то. Мне не хватает лишь красного платья с капюшоном моей Леди Мелисандры.

Я уставилась на него.

— Знаешь, — сказал он, откидываясь на спинку стула, — я хотел сказать тебе еще кое-что. Например, когда люди приносят плохие новости? «У меня сломалась машина», и я такой — БАМ! «Ланнистеры передают привет» или «Меня уволили с работы» и БАМ! Север помнит![1] Возможно, это делает из меня дерьмового брауни, но мне все равно.

Ни малейшего намека, почему он ссылается на «Игру престолов». Я попыталась сесть и поняла, что не могу двигаться. Сбитая с толку, посмотрела вниз. Ниже талии было тонкое одеяло, но не оно удерживало меня.

Белые полоски чего-то похожего на ткань обвивали мои запястья и лодыжки. Желудок сжался. Я была связана.

— Динь, почему… Я…

— Почему тебя связали словно в каком-то долбанном БДСМ? — Он наклонился вперед, придерживая Диксона. — Ланнистеры передают тебе привет.

— Динь! — Меня охватила паника.

Его взгляд скользнул в сторону, но после остановился на мне.

— Ты не помнишь?

У меня было смутное подозрение, что и не хочу вспоминать.

— На тебя напали, — подсказал он.

Да. Это я помнила. Когда я гуляла во дворе и занималась делами. На меня напали два Фейри.

— Они пырнули меня ножом, — прошептала я, переполненная гневом и ужасом. — Они на самом деле меня пырнули.

— Да. А еще проделали в тебе внушающие дырки. У тебя была дырка в руке, и, позволь сказать, это было ужасно. Я мог смотреть сквозь нее, видя другой конец комнаты.

Я попыталась взглянуть на руку.

— Ты уже поправилась. — Протянув руку, он похлопал меня по левой руке. — Никакой зияющей дыры. Никаких смертельных ножевых ран. Ты как новенькая. — Он сделал паузу. — Даже лучше.

— Как?.. — Я замолчала. Всплыли новые воспоминания. Я умирала. Истекая кровью из глубоких ран, но не умерла.

Я вдруг вспомнила, как Рен склонился надо мной. Он говорил мне, что любит меня и что есть только я, только я и он…

Мне очень жаль, Сладкая. Прости меня.

Простить?

Сердце бешено забилось. Кусочки начали складываться.

— Ты очень долго проспала, — продолжил Динь. — Ну ладно, не вечность, а четыре дня.

Четыре дня? Дерьмо.

— Я волновался, что ты умерла и скоро начнешь вонять.

Вспыхивали образы меня на Рене, двигающегося напротив него в кровавом, диком соединении. У нас был?..

— Где Рен? — Спросила я, пытаясь сесть. — И почему я связана?

— Ну, видишь ли, это довольно длинная история, полная разных поВратов сюжета, и, возможно, одной или двух сюжетных дыр.

— Динь!