Храм

После разговор сам собой вернулся к походу и битвам с дикарями. Вспомнили тех, кто больше никогда не выйдет на лесную тропу, порадовались тому, что сами они еще покоптят здешнее небо. Вскоре Сукоруб отправился на покой; когда же ночь перевалила за середину, его примеру последовал и Дрозд, последний час отчаянно сопротивлявшийся неумолимой дреме.

— А Сонный совсем не сонный, — ухмыльнулся Свист, протирая слипающиеся глаза.

— Да я сам не знаю, почему мне такое имя дали, вроде же вполне бодрый. Домовой – оно куда лучше звучит.

Он искоса глянул на широко зевающего Свиста, словно прикидывал что-то в уме.

— А пойдем-ка я тебе кое-что покажу.

Свист выбрался из-за стола и последовал за Домовым, скрывшимся в полумраке лестницы. Они спустились на первый ярус Нового Дома. Сонный шел первым, освещая дорогу каганцевой лампадкой на деревянной ручке. Эта часть пирамиды редко посещалась ее пока немногочисленными жителями, и Свист обратил внимание на хорошо заметные в толстом слое многолетней пыли следы. Коридор превратился в узкий мостик, нависший над большим залом. Пола как такового в зале не было, только тонкие каменные простенки между квадратными кавернами, надо сказать довольно глубокими, так что их дна охотник рассмотреть не мог.

— Тут будем воду хранить, — Домовой указал на камеры внизу. – Если заполнить их все, то запасов ее должно хватить на пару месяцев.

Они пересекли мост и снова пошли по коридору, который вскоре привел их в длинную комнату с двумя узкими окнами под самым потолком. У противоположной низкому входу стены на камне правильной формы стояла высокая деревянная статуя. Когда мужчины подошли к ней, и Сонный поднес коптящий огонек поближе, Свист различил искусно вырезанное лицо, ниспадающие тяжелыми складками одежды и даже ногти на пальцах.

— Ну что, никого не напоминает? – хитро спросил Домовой.

Свист пригляделся к деревянному лику: прямой нос, упрямый, гордо вздернутый, подбородок, и взгляд немного в сторону.

— Отец? – удивленно выдохнул охотник.

— Похож, правда?

— Похож! — согласился Свист. – А почему он здесь стоит, а не в зале собраний?

— Потому как место ему именно тут, а не там. Это символ моей веры, зачем совать его под нос всем и каждому? Пускай сюда приходят только те, кто действительно этого хочет.

— Ведун бы с тобой не согласился, — рассмеялся Свист.

— Знал бы ты, насколько же мне наплевать на мнение Ведуна, — в тон ему ответил Сонный.

— Думаешь, кто-нибудь станет поклоняться этому куску дерева? – Свист опасливо покосился на строгое лицо.

— Я же сказал это всего лишь символ. Выражение мыслей. Вот скажи, много практического смысла в наплечнике Ореха, или в том роге, что мы с тобой ему подарили?

— Нет. Но с ними-то веселей.

— Веселей, — передразнил охотника Сонный. – Мы так устроены, нам нужно что-то перед глазами, чтобы не забывать, куда и зачем мы движемся. Я вот считаю, что это хороший символ, — он погладил лакированное дерево.

— Никто и не спорит. Просто Ведун тоже ведь когда-то разжег Жаровню лишь как символ.

— Сама по себе Жаровня не плоха и не хороша, да по сути и не важна вовсе. Спрашивать нужно другое – что изначально хотел сказать Ведун, в первый раз разводя в ней огонь?

Они поглядели на статую, думая каждый о своем.

— Короче, я тут еще сукно постелю, освещение какое-нибудь устрою, пускай люди приходят сюда подумать. Место уединенное и тихое – самое то.

— Думать – это хорошо, — согласился Свист.

— Уже поздно, а ты только с дороги. Прости меня, чудака, — Сонный потянул охотника к выходу.

Молча они поднялись на жилой ярус, где расположились несколько общих спален. Сонный ушел к себе, а Свист остался слушать, как храпит Скальник, выводя носом замысловатые трели.

45

Пушистый зверек стремительно нырнул в спасительную тень, как только охотники показались из-за поворота тропы. Свист прикинул, сколько они успели пройти, и решил остановиться.

Он повернулся к спутникам.

— Дрозд, Скальник, нам сейчас предстоит подняться в Дом. Сторожа, скорее всего, попросят нас почтить Светоносца и все такое, — он строго глянул на охотников, — так вот, я хочу, чтоб с вашей стороны не последовало никаких эксцессов. Вы хорошо меня поняли?

— Конечно, Свист, — быстро согласился Дрозд. После недолгой, но обстоятельной беседы с Домовым парень стал куда спокойнее.

— Скальник?

Тот криво и несколько раздосадовано улыбнулся.

— Слушай, Свист, ты конечно… — начал, было, он.

— Конечно я, Скальник, кто же еще! Учти, станешь бузить – выкину обратно в лес и не посмотрю, что мы с тобой на одной стороне сражались.

Голос десятника как никогда звучал веско и уверенно.

— И что вы все ко мне привязались? Ладно, постараюсь не слишком громко смеяться над их шутовским кривлянием. Все равно завтра же уйду за мерцалами, а то я еще толком не успел вернуться, но меня уже тошнит от всего этого.

До Рассветного Храма оставалось меньше четверти часа неспешной ходьбы. Вскоре послышался мерный перестук топоров, а после Свист стал примечать свежие пеньки, оставшиеся от деревьев, некогда стоявших по обе стороны раздавшейся вширь тропы. По мере их приближения топоры стучали все громче.