Храм

Рассвет все никак не желал вступать в свои права, робко крася горизонт в утренние цвета, будто светило, подобно людям, хорошенько набралось по какому-то своему особому случаю и сейчас никак не могло определить, где запад, а где восток.

Заспанный Свист нога за ногу вошел в Большой зал. Если бы не Зодчий, волоком вытащивший его из-под теплого одеяла, ни за что охотнику не подняться в такую рань.

Жалким подобием вчерашнего огня, посреди чертога едва теплился маленький костерок, с трудом освещая лица трех мужчин: сосредоточенное – Ореха, задумчивое – Домового и несколько отрешенное – Желтого Кота.

— Вот сдались тебе это огороды, — проворчал Сонный – видать, они с Орехом давно вели эту беседу, возможно даже и не ложились вовсе.

— Этот Дом однажды уже был заброшен?

— Ну да.

— Алтарь не работал?

— Было дело.

— Завтра ты обьешься ядовитых ягод и умрешь от золотухи, что прикажешь нам тогда делать?

Сонный состроил страдальческую гримасу и отвернулся. Видимо, не нашел чем возразить.

— Огородам – быть! Я хорошо к тебе отношусь и, можно сказать, верю в твои рассказы про Высших, которые могут нас всех истребить, если мерцала носить не будем, но зависеть от их подачек я не буду. Источник пищи у нас быть должен и помимо смена.

— Воля твоя, воевода.

Свист тихо присел поодаль, не желая привлекать к себе внимания, но Зодчий, разбудивший его ни свет ни заря, не оставил ему выбора.

— Привел я парня, чего хотели-то?

Сонный решил не тратить время попусту, и сразу перешел к сути.

— Нас тут пятеро: я, Зодчий – главный по ремесленникам, главный сторож Нового Дома, — он указал на Кота, — наш отважный лидер – воевода Орех и Свист, человек волею Отца играющий одну из важнейших ролей в судьбе долины. Мы – те, кому выпало решать за остальных, и я призываю отказаться от войны.

— Я – за! – быстро сказал Зодчий.

— Исключено, — отрезал Орех.

Кот только провел ладонью по жидкой бородке и промолчал.

— Я уже рассказывал тебе про Высших и их непререкаемую волю, но, пожалуй, повторюсь – если не будем приносить мерцала на алтарь, нам конец. Они истребят всех людей, а на их место приведут новых, им же все равно, кто будет по руинам рыскать – такой вот замечательный Орех или кто-нибудь другой, не столь замечательный но куда более послушный.

— Причем тут война?

— А кто будет носить мерцала, пока мы будем дикарей истреблять? И заметь, это я еще не усомнился в том, кто кого истреблять будет, воевать-то на их земле придется.

Орех задумался ненадолго.

— Значит, в нашем Доме останутся пару охотников, которые будут время от времени сдавать тебе мерцала, а ты будешь отправлять их на алтарь. Есть же какой-то минимум, который твои Высшие согласны потерпеть некоторое время?

— Есть, — крайне неохотно признался Домовой. – Но только некоторое время.

Свист подумал, что Сонный, захоти того, без труда соврал бы, Орех не сможет почувствовать подвоха. «Словно его и нет, не могу в душу ему заглянуть», — вспомнились слова воеводы.

— Вот ты его и определи, — Орех сделал приглашающий жест рукой.

— Орех, раньше я был с тобой целиком согласен, дикарей следует уничтожить как угрозу, — начал Зодчий. – Но теперь-то чего беспокоиться на их счет? В новом Доме они нам не страшны, не добраться им сюда никак, без их-то мерцал мы проживем куда как играючи, пускай теперь Ведун на сей счет голову ломает. Захочет воевать? Вот и славно, чем больше верных ему людей поляжет в войне, тем нам же и лучше.

— Ты слишком рано разделил нас и их. По большому счету, не стань вдруг Ведуна, и уходить-то нам нужды не будет – люди быстро забудут его сказки, выбросив эту дурацкую Жаровню в пропасть.

— Так может его, Ведуна-то, пристрелить, и вся недолга? – наконец подал голос Кот.

— Ты прямо как Скальник говоришь, тому тоже только дай кому-нибудь кровь пустить. Хотя, пожалуй, если кому и придется это сделать, то Скальник – первый кандидат.

— Да уж, ох и не любит он первого помощника Светоносца, — согласился Сонный, а Свист подумал, что Дрозд ненавидит Ведуна куда сильнее, нежели Скальник, но, видать, Домовой не зря умолчал б этом.

— Так что обезопасим тылы и двинемся в поход, — подвел итог воевода.

— Орех, но ведь война может оказаться смертельно опасной для нас всех, — Свист рассудил, что раз уж его позвали сюда, то отмалчиваться будет вдвойне неверно. – Ну а вдруг не удовлетворятся Высшие малым количеством мерцал, и нагрянут сюда?

— Значит, так тому и быть. Пускай приходят! Кем бы они ни были, так просто им нас не одолеть.

— А если мы погибнем?

— Выходит, такова наша судьба. За слабость нужно платить!

Зодчий сокрушенно уронил руки.

— Тогда, во славу Отца, разобьем дикарей.

— Да уж, — Орех хмыкнул себе в усы. – Вы только при светопоклонниках не сболтните лишнего про Отца, а то как бы нам посреди джунглей дикарских друг с дружкой в ножи взяться не пришлось.

35

Светило, словно желая извиниться за долгий период бездействия в сезон дождей, взялось за долину с удвоенным усердием, просушивая каждую тропку и овраг. Несколько дней воздух над лесом стоял густой и пахучий от испарений, хоть ложкой ешь.