Храм

Он принялся наблюдать за извивающимися фигурами в большинстве своем немолодых представителей немецкого молодежного движения. Когда он смотрел на них — на мужчин, женщин, мальчишек, розовых, как креветки, желтоватых или цвета красного дерева, — они казались ему нелепыми, даже красивые, а некоторые были красивы. Прожив в Германии всего два месяца с небольшим, он обнаружил, что ему начинает надоедать то, как стыдливо и упорно совершенствуют немцы свои тела. Они боготворили тело так, точно оно было храмом. Но почему они не могут принимать себя такими, какие они есть? — подумал он. Мне опротивели все эти люди, которые без конца силятся добиться идеального телосложения и изнуряют себя упражнениями только потому, что не в силах примириться с нынешним своим физическим состоянием. Они не могут простить себе того, что наделены теми телами, с которыми родились. Иоахим, конечно, в обхождении с мальчишками великолепен. Он переходит от мальчика к мальчику и будет продолжать это делать даже тогда, когда станет старше — будет постоянно гоняться за красотой и любовными приключениями, постоянно вынужденный и сам притворяться мальчишкой, вынужденный оценивать себя по образцу самого красивого мальчишки на свете.

Там, в песчаных дюнах, эти новоиспеченные немцы выкручивали и выкручивали свои тела, словно исстрадавшиеся акробаты, и каждый отрицал свою самобытность, пытаясь превратиться в совершенное Дитя Солнца.

Пол подумал о том, не следует ли ему попробовать жить по принципам Иоахима. Но за несколько мгновений он совершенно отчетливо осознал, что ему это не удастся, и желание это пропало. Он отвернулся от бесконечно вращающихся атлетов песчаных дюн, от сцены из «Purgatorio»[21].

Он не спеша направился назад, к Иоахиму и Курту. Иоахим смеялся вместе со своим новым другом, за которым все время внимательно наблюдал. Иоахим сидел на песке, подтянув колени к груди и доставая руками до лодыжек. В руке у него была сигарета. Стряхнув пепел с большого пальца ноги, он начал рассказывать очередную историю.

Лицо Курта сияло от удовольствия, пока он лежал на спине, очарованный и расслабленный, зарывшись локтями в песок. Он следил взглядом за каждым движением Иоахимовых рук. А Иоахим непрестанно наблюдал за выражением Куртова лица.

Когда рассказ, по-видимому, подходил к концу, Пол уселся рядом.

— Привет, Пол, — довольно сонным голосом сказал Иоахим. — Чем занимался? Искупался еще разок?

— Я смотрел на тех людей, что занимаются гимнастикой.

— И все? По-моему, занятие довольно скучное.

Он поднялся и протянул руку Курту:

— Думаю, нам пора. Не забудь, до завтра. Auf Wiedersehen!

Когда они ужинали в гостинице, Иоахим безостановочно говорил о Курте:

— Мы договорились с ним завтра пойти в поход. Надеюсь, ты не против?

— Нет, я с удовольствием.

— Отлично. Он будет ждать нас в девять у выхода из гостиницы.

После ужина он зевнул и спросил:

— Чем бы тебе сейчас хотелось заняться?

— Не знаю. Еще не думал. А тебе?

— Я же тебя спросил, — слегка раздраженно сказал Иоахим. — Неужели тебе самому нечем заняться? Ты всегда хочешь делать то, что и я?

— Я бы хотел прогуляться по улицам и по берегу реки, посмотреть на людей и магазины. Но это, наверно, довольно скучно. — Пол не смог придумать ничего, что показалось бы достаточно интересным Иоахиму.

— Ну что ж, именно этого я и хотел. Только в конце мне хотелось бы выпить.

Они перешли площадь, миновав собор, и вышли на улицу, по которой летними вечерами движение транспорта было запрещено, ибо летом она использовалась для пешеходных прогулок. Люди прохаживались взад и вперед, и все придерживались правой стороны. Иоахим, взяв Пола под руку, шел медленно, почти посередине этого фарватера. Он чересчур пристально разглядывал прохожих. Казалось, в каждом он видит актера или актрису со своей ролью в разыгрываемом гуляющей публикой спектакле.

— Мне всегда нравится наблюдать за людьми. Я очень многое чувствую, когда вижу, как они ходят или смотрят на меня. На вечеринке я наблюдаю за каждым, кто входит в комнату. Один вошедший — пустое место, его никто не замечает. Но потом, возможно, входит другой, и все сразу ощущают его присутствие. Он смотрит на тебя, и ты чувствуешь, что это натура живая, тонкая.

Говорили они не много, лишь изредка, словно подавая друг другу сигналы, обменивались очень краткими замечаниями по поводу идущих навстречу людей. Пол с Иоахимом все время смотрели на одни и те же вещи, и вдвоем они получали куда большее удовольствие от света и ритма улицы, чем могли бы получить поодиночке.

Они дошли до конца ярко освещенного променада и свернули на дорогу, которая вела к реке. Когда они подошли к реке, Иоахим перегнулся через парапет, взглянул на нее и сказал:

— А знаешь, мне нравится общаться с такими мальчишками, как Курт. Я бы хотел целями днями купаться с ним, гулять, веселиться и поменьше разговаривать.