Храм фараона

Ослепленные дневным светом, у выхода появились царь и царица. Рамзес сказал:

— Прекрасно, Пиай. Краски тоже мне нравятся. Художники должны выбрать именно эти цвета. В любом случае я хотел бы, чтобы этот храм был готов первым. А теперь посмотрим Большой храм.

Внезапно у Пиайя возникла безумная мысль, что он, собственно говоря, уже член царской семьи. Он сопровождает фараона и его жену, рядом с царской четой шагает Мерит — маленькая объединенная оживленным разговором семья. В ней царят мир и довольство.

Фараон похвалил также Большой храм, велел объяснить ему подробности, сделал предложения и долго смотрел на грубо вырезанные, но уже узнаваемые головы, которые выглядывали из-под помостов.

Все выглядело так, будто отец семейства доволен мужем дочери. Сама Мерит поддалась искушению довериться этому видимому миру, у нее возникла новая надежда. Только Нефертари, чувствовавшая острее всех, не поддалась обману. Это было затишье перед бурей. В природе перед хамазином воздух тоже замирает, воцаряется опасная тишина, которая вводит в заблуждение неопытных.

С Пиайем милостиво распростились, и царская семья возвратилась в маленький дворец. Мастер не привык проводить день без работы и не знал, чем ему заняться. Он пошел домой, лег, снова встал, полистал строительные планы и пожелал, чтобы фараон как можно быстрее уехал и все бы осталось по-старому.

Царь Рамзес был близок к тому, чтобы выполнить желание своего первого архитектора. Работа в храмах так впечатлила его, что он постарался забыть все, что узнал от Тотмеса. В конце концов в его воле считать определенные вещи не совершившимися. Нужно только послать скорохода в Фивы, и управляющий Югом, верный и преданный Птамозе вместе со смертным приговором передаст Тотмесу кувшин отравленного вина. Существовал старый обычай, позволявший высокопоставленным лицам не быть казненными позорно перед глазами толпы, а по милости фараона с честью покончить жизнь самоубийством. Этим проблема была бы решена, и одним фанатичным жрецом Амона на свете стало бы меньше.

Но как же последствия? Мерит и Пиай продолжили бы свою связь, и все большее количество людей узнали бы об этом. Нет! Кровь Ра не может быть загрязнена, иначе Рамзес поставил бы под вопрос свое божественное происхождение и высокое положение. Мерит — священный сосуд, который бы любое простое семя загрязнило и обесценило. Она может выйти замуж только за одного из своих единокровных братьев, а Пиай должен быть сурово наказан. Рамзесу пришло было в голову поженить Рамозе и Мерит, но это дало бы жрецам Амона повод к новым интригам и выглядело бы так, будто фараон хочет что-то загладить. Нет! Рамзес вскочил на ноги и схватился за колокольчик.

— Пусть придет принцесса Мерит!

Она вошла, гордая принцесса, его первенец, которую бог Хнум так искусно изваял по образу и подобию обоих родителей. Она поцеловала руку отца и выжидающе посмотрела на него.

— Ты знаешь, зачем я велел позвать тебя?

Она знала это, но ответила, улыбаясь:

— Не знаю, но сейчас узнаю.

— За Пиайем и тобой в Фивах наблюдали. Вы провели вместе ночь в покинутом храме Сета, вместе катались на ладье, и я предполагаю, что ты разделяла ложе этого предателя.

Лицо Мерит вспыхнуло от гнева:

— Пиай не предатель, а то, что рассказывают в Фивах, — злобные сплетни! Мне жаль, что мой высокочтимый отец прислушивается к ним.

Почувствовав сопротивление дочери, Рамзес рассвирепел, голос его загремел:

— Я хочу сейчас же узнать правду от тебя, иначе я должен буду выбить ее из Пиайя! Вряд ли вы целую ночь молились в храме Сета! А почему ты не отправилась кататься по Нилу с женщинами из свиты? Жрецы Амона знают о твоих похождениях и смеются за моей спиной. Ты запятнала мое имя! А теперь говори и без всякой лжи и уверток.

Гордость и гнев смешались в бесстрашном сердце Мерит. Она надменно вскинула голову, ее темные глаза горели от возмущения.

— Я никогда тебе не лгала, я думала только, что правда в этом случае не была бы для тебя желательной. Да, Пиай — мой возлюбленный, мой муж, мой любовник. Мы любим друг друга, и мы страдаем оттого, что должны скрывать эту любовь от всего мира. Позволь нам удалиться с твоих глаз, объяви нас мертвыми. Я хотела бы быть его женой, и он должен быть моим мужем, а все остальное мы оставим. Принцессу-первенца, первого архитектора царя, Единственного друга фараона, дворцы и слуг — мы все это сложим к твоим ногам, если ты отпустишь нас.

Рамзес вскочил на ноги, отшвырнул в сторону то, что попалось ему на пути, и схватил Мерит за руку так крепко, как будто хотел сломать. Однако гордая принцесса не шевельнула и бровью и бесстрашно посмотрела в глаза отца, сверкавшие гневом.