Храм фараона

Майт-Шерит, маленькая львица, в бешенстве бегала по своей комнате. Она узнала от Нефертари, что случилось с ее возлюбленным, и восприняла как личное оскорбление то, что его, как раба, послали в каменоломню, в то время как она должна выйти замуж за этого Сети. Когда мать сказала ей об этом, в глазах дочери появилось такое дикое выражение, что царица отступила на шаг.

— Я должна выйти замуж за этого выскочку, за это ничтожество?! Я, первенец фараона?! Нет и тысячу раз нет! Лучше продайте меня на рынке в Мемфисе, как проститутку! Этот надутый осел, капля разума которого сидит лишь в его руках! И только потому, что он похож на фараона и ловок в обращении с луком! Если все это должно… Нет! Если дело зайдет так далеко, я возьму нож и отрежу себя нос и уши. Тогда я вряд ли понравлюсь Сети и наконец обрету покой. Почему меня не оставят в покое? Почему?!

— Успокойся, Мерит, пожалуйста, успокойся, последнее слово еще не сказано. Дай нам сначала вернуться в Пер-Рамзес, и ты увидишь…

Мерит взволнованно прервала ее:

— Что я увижу? Пустую придворную жизнь без смысла и обязанностей, с ежедневными мыслями о Пиае, который гибнет в каменоломне? Войди в мое положение! Ты и отец — вы любите друг друга, вся страна это знает, потому что нет ни одной картины, ни одной статуи от Севера до Юга, где ты не была бы изображена рядом с ним. А теперь еще этот храм, посвященный Хатор, но сооруженный для тебя! Я люблю Пиайя не меньше, чем ты фараона, и, если бы для этого были средства, мой любимый построил бы и мне храм посреди Кеми, видимый для всех. Но, поскольку это невозможно, оставьте нам хотя бы нашу любовь! У нас нет ничего другого! Кому мы вредим? Кто страдает от нее? Кому мешает то, что мы любим друг друга? У фараона есть еще тридцать или сорок дочерей, которых он может выдать замуж за Сети или за кого угодно. Почему я? Почему я?!

Нефертари молча покачала головой и погладила руку Мерит.

— Почему ты? — произнесла она наконец. — Потому что ты — моя дочь, первенец Великой Царской Супруги, и потому, что твоя кровь ценнее, чем кровь других дочерей. Царь просто не может допустить, чтобы ты погубила себя. Я могу тебе напомнить, что наряду с твоими многочисленными правами у тебя есть и некоторые обязанности, и эта принадлежит к их числу. Пиай тоже должен был бы понимать это. Он в конце концов родился и вырос здесь, он должен уметь различать, что правильно, а что неправильно и даже преступно. Но он пренебрег этим и теперь искупает свой грех в каменоломне.

Так говорила Нефертари, потому что это предписывало ей ее положение Великой Царской Супруги, но в глубине сердца она считала, что ее дочь права.

Мерит упрямо сказала:

— Богоподобный должен будет отпустить Пиайя, иначе я не выйду замуж за Сети.

Нефертари с сомнением покачала головой:

— Ты не можешь торговаться с фараоном, ты его дочь. Я должна еще добавить, что твой отец, узнав правду, хотел тотчас велеть разрубить Пиайя на куски и бросить в Нил. Он не сделал этого только потому, что я умоляла его, и потому, что он тебя любит. Если ты будешь испытывать его терпение, он может изменить свое решение. Подумай об этом.

Гордая, но умная Мерит мгновенно поняла, что своим поведением она может еще больше навредить любимому. Помолчав, она сказала совершенно спокойно:

— Царь должен дать мне немного времени на раздумья, если он меня любит так, как ты рассказываешь. То, что я тотчас, радостно повизгивая, упаду в объятия Сети, вряд ли возможно. Но я рада, что отец смягчил свой приговор, и Пиай, по крайней мере, остался в живых. Если бы этого не случилось, могу тебя заверить…

Однако Мерит не стала продолжать, потому что поняла, что ей следует прежде всего быть умной.

Маленький храм Пта располагался в Фивах перед северными воротами громадного храма Амона и выглядел почти как домик привратника. Однако он видел и лучшие времена, когда великий и победоносный царь-завоеватель Мен-Хепер-Ра-Тутмос велел соорудить его в знак благодарности за многочисленные победы в чужих северных странах, которые лежали ближе к области Пта. Храм состоял только из маленького двора с крошечным колонным залом, к которому примыкали три часовни семьи Пта. В средней находилось культовое изображение бога в его строгом и отталкивающем облике мумии, на голове у него был тесно прилегающий капюшон, в то время как обе руки держали скипетр и знак Анк.