Храм фараона

Пиай рассказывал, а Такка, как завороженная, раскрыв глаза, слушала его. Все это ей казалось похожим на сказку.

Нефертари вернулась из Мемфиса, но в Пер-Рамзесе ничего не изменилось. Рамзес воспринял ее присутствие с холодной вежливостью и в рассеянности. С желчного лица Изис-Неферт не сходила язвительная насмешка, когда они встречали друг друга, а Мерит-Анта, новая жена, выказывала перед Великой Царской Супругой лицемерное смирение и наигранную покорность.

Тотчас после возвращения Нефертари к ней пришел главный советник. Парахотеп, бывший обычно спокойным и уверенным, на этот раз выглядел нервным, беспокойным и после торопливого приветствия тут же перешел к делу:

— Благодарение Хатор, ты вернулась, моя царица! Мы пришли к единому мнению, что нам пора действовать, пока еще не слишком поздно.

— Кто мы?

— Мы — это принц Енам, принцесса Мерит, верховный жрец Хамвезе, Мена, Сети, конечно, я сам и вообще все те, которые хотят блага фараону, да будет он жив, здрав и могуч, и хотели бы, извини, что я это говорю, уберечь его от величайшей глупости. Ты должна будешь заметить, высокочтимая царица, что хеттская принцесса все еще держит его величество в своих когтях, и дело сейчас уже так далеко, что он дарит ей целые области своих владений. Несколько дней назад царь положил мне на стол документ, речь в котором шла ни больше ни меньше, как о том, чтобы передать все поступления от дани с западной части Амурру хеттской шлюхе Мерит-Анта. Когда я скромно возразил, что этого многовато и вообще не хотел бы Благой Бог прежде обсудить дело со своими советниками, на мою голову обрушился весь царский гнев. Что я о себе воображаю, и кто я вообще такой, чтобы сомневаться в его приказе! Впрочем, сказал он, нерадивого советника можно легко сменить. Он уже знает, что не все при дворе ценят Мерит-Анта по заслугам, но в конце концов его третья супруга должна иметь определенные права, и он, царь, для того и существует, чтобы ей эти права предоставить. Что мне было делать? Я поставил печать на договор и считаю, что дело дошло до точки, когда необходимо предпринять меры против этой ядовитой змеи.

Нефертари выслушала все спокойно и спросила:

— Как ты себе это представляешь? Что необходимо предпринять?

— Я вижу только одну возможность: эту женщину нужно убрать. Добровольно она вряд ли вернется к своему отцу. Царь находится в ее руках, и Амурру не будет его последним подарком. Ходят даже слухи, что Благой Бог хочет передать ей имение царицы-матери Туи, как только та переселится в Дом Вечности. Нетрудно догадаться, досточтимая царица, что жадное сердце Мерит-Анта недолго будет довольствоваться этим. Не без основания Изис-Неферт все чаще заглядывает к ней, потому что следующая цель их обеих — устранить тебя, моя царица, из сердца царя и отобрать у тебя ранг Великой Царской Супруги. Эта цель уже много лет занимает Изис-Неферт, но у нее не было никаких шансов на успех. Теперь все выглядит по-другому. Если Мерит-Анта родит принца…

— Она беременна? — быстро спросила Нефертари.

— Пока нет, она бы об этом тотчас растрезвонила. Могу я задать тебе один вопрос, досточтимая царица, до того, как я продолжу?

Нефертари кивнула.

— Придерживаешься ли ты того же мнения, что Мерит-Анта должна исчезнуть и очень быстро?

— Если все то, что ты рассказал мне, соответствует правде, то есть проверено и подтверждается другими, тогда ты имеешь мое согласие. Эта женщина должна уйти. У вас есть план?

— Планы есть, но есть также и сомнения. Предположим, Мерит-Анта умирает или исчезает, и царь начинает расследование. Любая мужская дружба кончается, если дело идет о женщинах. Другими словами, царь никогда не простит мне того, что я устранил его возлюбленную. Это же касается наследного принца Енама, потому что отцы прощают сыновьям многое, но они не терпят, если сыновья вмешиваются в их любовные дела, да еще так грубо и решительно. Фараон передаст наследование трона Хамвезе, а Енама изгонит в Куш. Хамвезе, само собой разумеется, на нашей стороне, однако он хотел бы остаться верховным жрецом и вовсе не желает быть фараоном…

— А если я возьму ответственность на себя?

— Ты потеряешь его сердце, моя царица.

— А разве оно у меня еще есть?

— Да, потому что Мерит-Анта принадлежит только его тело. Когда-либо ее очарование пройдет — может быть, уже завтра или через пять лет. Но мы не можем ждать этого. Сейчас уже не можем.

Нефертари задумалась, закрыла свои слегка раскосые миндалевидные глаза и, казалось, глядела сквозь веки.

— Есть только один человек, который может наступить на змею, не опасаясь мести фараона. От нее, скрипя зубами, он это стерпит, потому что он хороший и верный сын. На Тую, царицу-мать, можно положиться.

— Я мог бы тебя расцеловать, если бы это было разрешено и прилично. Я желал бы только, чтобы предложение исходило от тебя, моя царица, и тоже не вижу никакой другой возможности. Я сегодня же отправлюсь к ней.