Храм фараона

Как всегда, когда его что-то задевало, Рамзес пошел к Нефертари и рассказал ей о наглом письме низкого царька рабов.

— Лающая собака не кусается, — рассудила Нефертари. — Амурру принадлежат тебе, и презренный хетт не осмелится изменить положение дел.

Рамзес с любовью посмотрел на жену:

— С тех пор как ты родила мне наследника, ты стала еще прекраснее, возлюбленная сестра. Хатор явно простирает свою руку над твоей головой, и у нас будет еще много детей, что сделает тебя еще красивее и желаннее. А где наш малыш?

— Амани в это время спит. Забудь теперь о царьке хеттов и подумай о том, что мы должны сопровождать твоего отца в Фивы к его Дому Вечности. Я думаю, жрецы Амона будут снова одолевать тебя, чтобы ты перенес столицу в Фивы.

— Они удивятся! У меня совсем другие планы. Я построю новую столицу в низовьях Нила, в Дельте, где у моего отца был летний дворец. Город, которому не будет равных. Я не хочу зависеть от каких-либо жрецов ни в Фивах, ни в Мемфисе!

Почему я должен пренебрегать Амоном-Ра, старым богом государства? Разве я не назвал моего первого ребенка в честь него Мерит-Амун, — возлюбленная Амоном? В Стране тростника он, как и раньше, глубоко почитается. Амон-Ра оказывал помощь многим из моих предшественников. В Мемфисе у него также есть красивый храм, ему приносят обильные жертвы и почитают. Для народа; однако, он является Амоном из Мемфиса и не имеет ничего общего с тем, который в Фивах. Уже мой отец Озирис-Сети отверг всякую связь с югом, Амон Фиванский достаточно богат и влиятелен. Когда мы проводим Озириса-Сети в его Дом Вечности, я устрою большой праздник с жертвоприношениями и назначу верховного жреца Амона, но такого, который будет обязан мне, а не того, который во всем станет следовать жрецам в Фивах. Тотмес, второй жрец Амона, будет меня за это страстно ненавидеть, потому что он годами ожидает того, что однажды станет первым жрецом.

— Было бы неразумно так его задевать, — задумчиво проговорила Нефертари. — Ты должен сделать их соучастниками своего решения. Подумай о том, что мы однажды тоже переселимся в наши Дома Вечности в Фивах, и в конце концов именно жрецы Амона будут ухаживать за ними, содержать их в порядке и охранять, с тем чтобы дать нашим ка вечную родину.

Рамзес внимательно выслушал ее, поцеловал в обе щеки и в губы, а затем с любовью обнял ее нежное тело.

— Ты не только самая красивая, ты самая мудрая. Я последую твоему совету и уже знаю как: они сами должны будут мне предложить соискателей, может быть, трех или, самое большее, пять. Я назначу одного из них и в дальнейшем привлеку его на свою сторону…

Рамзес посмотрел на Нефертари так, как будто только что ее увидел.

— Что это я говорю в доме моей любимой о государственных делах? Разве нельзя заняться чем-нибудь лучшим?

Он высоко поднял жену, как будто она не весила больше пера Маат. Нефертари чувствовала себя в его руках такой защищенной, и ей было так хорошо, что она могла бы замурлыкать, как Миат, ее любимая кошка. Она обняла мужа за шею и с наигранным любопытством глянула на него своими темными раскосыми глазами.

— Что собирается делать мой сильный лев? Ты хочешь положить свою Нефертари в постельку, как нянька маленького Амани? Но для этого еще слишком рано, потому что Ра едва склонился к западу. Что собирается со мной сделать сын Солнца посреди периода траура?

Рамзес осторожно положил ее на постель и сказал:

— Моему уважаемому отцу Озирису-Сети будет очень по сердцу, если я передам его семя дальше и он будет продолжать жить не только как ка, но и во многих своих внуках.

Он снял с Нефертари легкое домашнее платье и медленно стал целовать ее сверху донизу — в шею, плечи, обе ее груди. Его теплые мягкие губы спустились вниз к ее гладко выбритому животу. Когда Нефертари начала дышать быстрее, он продолжил, поцеловав ее бедра, колени, ноги. Нефертари захихикала.

— Ты щекочешь меня! Прекрати!

Она коснулась его твердого мощного фаллоса:

— Что это? Эту часть твоего тела я совсем не знаю! На сотнях портретов и статуй у тебя есть голова, руки, ноги, но этой части тела нет. Наши художники о ней забыли?

— Она только для тебя. Художников она не касается. А поскольку она принадлежит только тебе, ты и должна ею обладать.

Он высоко приподнял жену и медленно опустил ее на свой фаллос, обхватил ее маленькие твердые груди и нежно ущипнул их. Тело Нефертари начало извиваться, как у связанного, который хочет вырваться.

— Мой сильный бык, мой лев… — задыхалась она, и Рамзес зашептал ей в ухо, когда ее голова опустилась ему на грудь:

— Ты единственная, самая прекрасная, сладкая возлюбленная, дочь Баст…