Храм Фортуны II

— Да хватит уже, — махнул рукой Флакк. — Мне совершенно не везет сегодня. Давайте дождемся финала и пойдем ужинать.

Остальные тоже не выразили особого желания рисковать деньгами. Друз улыбнулся.

— Ну, как хотите. Действительно, пора уже сменить обстановку.

Тем временем распорядитель установил Феликса и Гермеса друг против друга и махнул рукой. Пропела одинокая труба — видно, у кого-то из музыкантов не выдержали нервы. Бой начался.

Фессалиец чувствовал себя совершенно спокойно. Он не раз уже шутя разделывался с настоящими профессионалами, а тут какой-то бандит с большой дороги. С ним не должно быть проблем.

Их и не было.

Феликс, вооруженный по-прежнему своим коротким самнитским мечом, не имел ни одного шанса. Ведь даже мирмиллоны и секуторы, традиционные противники ретиария в амфитеатре, очень часто проигрывали это единоборство, хотя располагали еще щитом, панцирем и шлемом. Так что в такой ситуации мог сделать неопытный дилетант?

Гермес с первого же броска опутал его ноги сетью, и Феликс полетел на песок. Трезубец свистнул возле его головы. Но бывший пират все же обладал недюжинной реакцией. Он сумел каким-то чудом уклониться и двинул мечом в массивное бедро ретиария. Брызнула кровь.

Трибуны восторженно завопили. Зрители тоже понимали, что сицилийцу не на что рассчитывать, и теперь подбадривали его, одобряя мужество обреченного и желая, чтобы бой продлился подольше.

Феликс освободился от сети и вскочил на ноги. Еще миг и его клинок вонзился бы в грудь слегка опешившего от такого поворота событий ретиария. Но тот недаром считался классным бойцом.

Ловко убрав корпус, Гермес ушел из-под удара и вновь завладел своей сетью. Но публика оставила этот подвиг без внимания, зато вовсю аплодировала Феликсу.

Окрыленный успехом сицилиец вновь бросился в атаку, но тут уж счастью его пришел конец. Гермес просто двинул его в висок рукояткой трезубца, одновременно ударом ноги выбив меч. Сеть ему уже не понадобилась. Феликс свалился на песок.

— Вот так, — сказал Друз. — Ну все, можно идти отдыхать. Сейчас этого добьют...

Но публике, видимо, Феликс понравился. Люди вставали с мест и оборачивались к цезарской ложе.

— Пощади! — слышались крики.

— Пусть живет!

— Мы хотим еще увидеть его на арене!

Друз колебался.

Сабин глубоко вздохнул и взглянул ему в глаза.

— Ты называл меня своим другом, достойный Друз, — глухо сказал он. — Выполни мою просьбу. Я прошу сохранить жизнь этому человеку.

— Что ты говоришь? — изумился сын цезаря. — Неужели он так тебе понравился? Мы же даже ставок не делали.

— Тут дело не в ставках, — упрямо произнес Сабин. — Сохрани ему жизнь и тогда действительно будешь иметь во мне преданного друга.

— Ну... — протянул Друз. — Не знаю... Это вроде не положено. Да что тебе до него за дело?

— Я тебе скажу, что ему за дело, — вмешалась вдруг Ливия. — Рука руку моет. Они же вместе участвовали в мятеже беглого раба. Дружки-бандиты. Я требую немедленно добить преступника.

Резкие слова бабки, однако, произвели на Друза совсем не то впечатление, которого она ожидала.

— Ну нельзя же быть такой жестокой, бабушка, — притворно улыбаясь, сказал он. — Пожалуй, я пощажу этого человека. Пусть народ славит не только мою щедрость, но и великодушие.

— Этот человек — государственный преступник, — заявила Ливия. — При аресте он заколол двоих моих агентов.

— Невелика потеря, — пренебрежительно махнул рукой Друз. — Других найдешь. Сейчас много желающих...

— Не дерзи бабушке, — сурово сказал Тиберий.

На несколько секунд установилось напряженное молчание. Сабин угрюмо смотрел в пол. Он понял, что спасти Феликса ему не удастся.

— Извини, трибун, — вздохнул Друз. — Рад бы тебе помочь, но не могу. Закон говорит, что таких преступников нельзя оставлять в живых. Хотя дрался он совсем неплохо и я бы с удовольствием поставил на него в следующий раз...

Ливия удовлетворенно вскинула голову и отвернулась, глядя на арену, где Гермес, приставив острие трезубца к горлу лежавшего на песке Феликса, ожидал приговора зрителей.

Тиберий вдруг оставил уже пустую чашу и выпрямился. Его холодные бледные глаза уперлись в Сабина.

— У меня есть к тебе предложение, трибун, — сказал он негромко и по обыкновению медленно.

Сабин поднял голову и встретил взгляд цезаря.

— Слушаю тебя принцепс, — произнес он.

— Твой любимец останется в живых, больше того, ему будет возвращена свобода, — продолжал Тиберий. — Но за это я потребую от тебя оказать мне одну услугу.

Наступила пауза.

Сабин пытался привести свои мозга в порядок и осмыслить сказанное цезарем; Тиберий молча смотрел на него, Друз и его приятели открыли рты от изумления, а императрица Ливия, сообразив, что сын хочет сделать ей очередную пакость, гневно раздувала ноздри.

— Я согласен, принцепс, — сказал наконец трибун. — Если только эта услуга не потребует от меня поступиться моей честью солдата и гражданина.

Тиберий чуть улыбнулся.

— Не потребует, — сказал он. — Это будет, собственно, услуга не мне, а Риму. И если ты сочтешь, что обстоятельства того требуют, то можешь в любой момент сойти со сцены. Это я говорю тебе при свидетелях.