Храм Фортуны II

— Это была очень красивая женщина, тогда, правда, еще совсем ребенок. Я видел ее потом, когда она уже расцвела, как нежный цветок. И наверняка Ирод женился на ней не только по расчету — он действительно любил Мариам. Но ей его любовь счастья не принесла.

Ну, а пока молодые справляли свадьбу, пока веселились жители столицы, пока отряды Фазаила наводили окончательный порядок в стране, а гордая аристократия вынуждена была смиренно склонить головы перед Иродом, который через женитьбу оказался принятым в род Асмонеев — древнейший и наиболее почитаемый род в Иудее, — непредсказуемая Фортуна вдруг снова крутнула свое колесо, да так, что в одночасье начали рушиться троны и рассыпаться целые государства.

В битве под Филиппи в Македонии войска Брута и Кассия потерпели сокрушительное поражение. Предводители покончили жизнь самоубийством. Победу праздновали Октавиан, Лепид и Антоний.

Именно Антонию — после дележа добычи — достался Восток. Верный соратник Юлия Цезаря быстро собрал армию И двинулся к месту назначения, в края, где прошла его молодость.

А Ирод и вся Иудея оказались перед стеной неизвестности. Кого поддержит, а против кого ополчится новый правитель? Будет ли он мстить тем, кто держал сторону Гая Кассия?

На эти вопросы скоро был получен ответ.

Глава XV Ирод и Антоний

Квириний замолчал, вспоминая тревожную атмосферу тех дней. Он сам — тогда еще молодой двадцатилетний трибун из армии Марка Антония — принимая участие в походе на Восток.

— Так вот, — снова заговорил старик, — Антоний задержался в Дафне под Антиохией и тут к нему со всех ног бросились соперники из Иудеи. С одной стороны — сто самых знатных аристократов, с другой — Гиркан, Ирод и их друзья.

Они не жалели сил, поливая друг друга грязью в глазах римского полководца. Тому надо было проявить недюжинную смекалку, чтобы сделать правильный выбор.

И он его сделал. Этому способствовали несколько факторов. Первый — Антоний ведь уже раньше бывал в Палестине и лично знал Антипатра, верного союзника римлян. Поэтому решил, что и на сына его можно было положиться. Второй — Ироду удалось привлечь на свою сторону близкого друга и советника Антония — Валерия Мессалу. Поговаривали, что идумеец не пожалел золота, чтобы обеспечить себе поддержку влиятельного патриция.

И третий — если бы Антоний решил сейчас передать власть из рук Гиркана в руки оппозиции, это наверняка вызвало бы гражданскую войну, совершенно ненужную Риму. Зачем же перекраивать политическую карту, если те, кто сейчас правят страной, вполне лояльны и надежны? Так думал Антоний и был прав.

Через несколько дней он издал указ, в котором назначал Гиркана первосвященником и этнархом Иудеи; Ирод и Фазаил получили титулы тетрархов, что по-гречески значит: правитель части страны.

Оппозиция пыталась еще бороться. Несколько фанатиков даже подбили людей на демонстрацию — она состоялась, когда Антоний прибыл в Тир. Но римлянин не пожелал даже разговаривать с иудейскими аристократами, а когда те стали настаивать и отказались разойтись по-хорошему, бросил на них солдат.

Десятки человек погибли, остальные бежали в страхе. Вопрос о власти в Иудее был решен.

Квириний поднес к губам кубок и сделал два маленьких глотка. Светоний Паулин тоже пригубил из своей чаши. Лишь Сабин не пошевелился, ожидая продолжения рассказа.

Старик прокашлялся и заговорил:

— Но тут в жизни Антония произошла крутая перемена. Он встретил Клеопатру, царицу Египта. Собственно, это была не первая их встреча — Антоний видел ее и раньше, когда в качестве офицера Габиния помогал вернуть трон отцу Клеопатры, Птолемею Авлету, и потом, когда она стала подругой Цезаря. Но на сей раз он посмотрел на эту женщину другими глазами.

Клеопатра приехала к нему в Тарс, в Малую Азию, чтобы заверить в своей лояльности по отношению к Риму. Она прибыла туда на огромном корабле, украшенном гирляндами цветов, одетая, как Венера, Богиня любви. И пышность царского двора, и, конечно, красота самой царицы ослепили Антония. Он — опытный храбрый воин и трезвый искушенный политик — совершенно потерял голову.

Вдвоем они направились в Александрию, где проводили время в пирах и забавах. Все остальное отошло на второй план, Антоний потерял интерес к политике. И это была его главная ошибка.

Ну, как обстояли тогда дела в Италии, вы знаете, не буду об этом говорить. Сосредоточимся на положении в Палестине.

Так вот, погруженный в любовные утехи правитель Востока проморгал нового и очень опасного врага. Парфян.

Ох уж эти парфяне! Сколько неприятностей доставили они Риму и до сих пор продолжают доставлять. У нас был шанс разделаться с ними раз и навсегда, но Марк Красс провалил дело, погубив свою армию и позволив врагам казнить его самого. С тех пор между Римом и парфянскими царями установился какой-то шаткий нейтралитет, лишь изредка нарушаемый при столкновениях в Армении.

Но парфяне не собирались успокаиваться, они давно вынашивали захватнические планы и вот, казалось, настал самый подходящий момент, чтобы их осуществить.