Храм Фортуны

«Агриппу Постума, — беззвучно прошептал Никомед. — О, Зевс Громовержец, не ослышался ли я? Изменник здесь, и собирается войти в дом Сабина? Вот это удача. Одним махом можно и заработать кучу денег, и отомстить за все».

Он вновь напряженно прислушался, но, видимо, люди за оградой уже обо всем договорились. Теперь один из них — высокий, плечистый парень — распахнул полы длинного морского плаща, проверил, хорошо ли закреплен меч на поясе, а потом поднял руки, чтобы набросить на голову темный капюшон.

Но в этот момент лунный свет упал на его лицо, и Никомед впился в него глазами.

Да, сомнений нет. Именно этого человека он видел тогда, когда подглядывал за своими пассажирами во время рейса на Планацию и обратно. И именно этот человек недавно выступал в Остии на портовой площади, грозя жестоко отомстить за свои обиды врагам и наградить верных друзей. А вокруг тогда все перешептывались возбужденно и радостно:

— Агриппа Постум...

— Это он, точно говорю.

— Сын адмирала...

— Пусть помогут ему боги.

Никомед стоял в первых рядах слушателей, и мог хорошо рассмотреть молодого парня с квадратным, выдвинутым вперед подбородком, густыми вьющимися волосами, голубыми глазами и решительным рисунком рта.

Так и есть, сейчас, возле ограды дома Гая Валерия Сабина, стоял ссыльный преступник и изменник... а может, и законный наследник Божественного Августа. Но Никомед сделал свой выбор, и теперь пришло его время.

Грек дождался, пока Агриппу впустят в дом, осторожно перелез через ограду с противоположной стороны от того места, где оставались спутники Постума, и со всех ног помчался на Палатин, чтобы известить достойную императрицу о нежданном госте.

По просьбе Сеяна ему был выписан специальный пропуск, с которым он мог проходить во дворец в любое время, поэтому грек не боялся, что его не допустят. Понимая, какие важные сведения несет, Никомед спешил как мог.

Все прошло быстро и организованно. Старший номенклатор, правда, удивленно приподнял бровь, когда узнал, что ночной посетитель желает немедленно видеть саму императрицу по государственному делу, но доложить доложил. Услышав имя Никомеда, Ливия распорядилась впустить его. Сеяна сейчас не было в столице, так что, ей самой приходилось разбираться с донесениями агентов.

Никомед, сгибаясь в поклонах, вбежал в комнату.

— Что случилось? — резко спросила Ливия, недовольно поджимая губы. — Если тебе дали пропуск, это еще не значит, что можно врываться ко мне в любое время дня и ночи.

— Я знаю, достойнейшая, — задыхаясь, прохрипел запыхавшийся грек, — и никогда не посмел бы побеспокоить тебя, если бы сведения, которые мне с риском для жизни удалось раздобыть, не являлись бы в высшей степени важными и срочными.

Насчет «риска для жизни» хитрый шкипер ввернул с целью набить цену за услугу, и Ливия это прекрасно поняла.

— Говори быстрее, — приказала она. — У меня еще много дел сегодня.

Все еще испытывая трудности с дыханием, Никомед изложил результаты своей слежки за Сабином.

Императрица не подала вида, насколько потрясло ее это известие. Она лишь сухо спросила:

— А кто поручал тебе наблюдать за домом трибуна?

— Никто, — смутился грек. — Но у меня с ним старые счеты, и я хотел сам...

— У тебя нет и не может быть никаких счетов, пока ты служишь мне, — строго сказала женщина. — Будь добр, в будущем обходись без самодеятельности.

Лицо Никомеда вытянулось. Не такой благодарности он ожидал от Ливии.

— Но тебя оправдывает то, что ты принес действительно важные известия, — несколько смягчилась императрица. — И если это правда, награда твоя никуда не денется. Надеюсь, больше ты никому об этом не говорил?

— Что ты, госпожа? — обиделся Никомед. — Разве я не понимаю — тайна ведь...

— Хорошо. Ты абсолютно уверен, что там был именно тот человек, имя которого ты мне назвал?

Грек замялся.

— Этого я не говорил. Но готов поклясться, что это именно тот человек, которого я видел в своей каюте вместе с Божественным Августом, и именно тот, кого народ в Остии называл Марком Агриппой Постумом.

Ливия позвонила в серебряный колокольчик.

Появился дворецкий — упитанный сириец с большой плешью и обвислыми щеками.

— Передай в преторию, — распорядилась императрица, — пусть немедленно пришлют дежурный наряд. Командир пусть зайдет ко мне. И быстро!

Раб исчез.

Ливия вновь повернулась к Никомеду.

— Иди, подожди во дворе. Ты пойдешь с ними. Смотри, не назови вслух имени того человека. Преторианцы не будут знать, кого они арестовывают, а если тот вдруг сам попытается им открыться, объяви от моего имени, что это никакой не Агриппа, а беглый раб Клемент, который выдает себя за бывшего хозяина с целью возбудить смуту в государстве. Ясно?

— Да, госпожа, — кивнул грек, пятясь к двери. — Как тебе будет угодно...

Отряд преторианцев — двенадцать человек во главе с центурионом — появился очень быстро, и Никомед повел их к месту назначения — дому, который завещал добрый дядюшка трибуну Первого легиона Гаю Валерию Сабину.