Храм Фортуны

У входа в палатку раздался лязг оружия, и появился дежурный центурион в полном вооружении.

— Достойный Германик, — возвестил он. — К тебе гонец из Рима с цезарской почтой.

Все трое напряглись, впившись глазами в центуриона. Вести из Рима! Какие? Хорошие или...

Сабин почувствовал, как страх холодной змеей вползает в сердце. Что-то случилось в столице, но что?

Кассий Херея залпом осушил свой кубок. Германик овладел собой и кивнул.

— Пусть войдет, — приказал он.

Появился запыленный и уставший курьер с кожаной сумкой на плече. Он по уставу приветствовал главнокомандующего и протянул ему восковые таблички, опечатанные перстнем с Диоскурами.

Германик нетерпеливо схватил письмо, сломал цезарскую печать и вонзил глаза в текст.

— О, Юпитер! — воскликнул он в следующий момент. — Цезарь Тиберий сообщает, что мятеж беглого раба Клемента подавлен, а сам главарь схвачен и ожидает казни!

Сабин и Херея переглянулись.

— Почему же он не подождал? — прошептал Кассий. — Почему?

— Видно, что-то заставило его действовать более решительно, — ответил Сабин.

Он чувствовал в душе полное опустошение, так же, как и тогда, после смерти Августа. Снова рушатся все надежды, снова он проиграл и остался ни с чем.

Германик посмотрел на них.

— Так кому же верить? — спросил он резко. — Вам или моему приемному отцу? Кто схвачен? Постум или Клемент?

Кассий отрешенно пожал плечами.

— Мы сказали тебе все, — негромко произнес он. — Решай сам.

Германик швырнул таблички на стол, опрокинув кубок с вином. Кроваво-красная жидкость брызнула на пол.

— Нет, я разберусь во всем! — в отчаянии крикнул командующий, грозя кому-то кулаком. — Я разберусь и узнаю правду! И тогда — берегитесь!

Он резко повернулся на месте и вновь заходил по палатке, на его щеках выступил нездоровый румянец.

— Берегитесь! — повторил он. — Кто бы ни оказался преступником и обманщиком, он мне за все заплатит. Будь это даже мой отец... — Германик посмотрел на Кассия. — Или мой верный друг, — добавил он тихо.

Кассий встал и с достоинством выпрямился.

— Командир, — сказал он твердо. — Прошу тебя и предупреждаю — не тяни. Ты должен во всем разобраться, это так, но действовать надо быстро. Иначе изменники сумеют замести следы и уничтожить доказательства своих преступлений.

Германик скрипнул зубами.

— Да я бы сейчас на крыльях полетел в Рим, — глухо сказал он. — Но я давал присягу, у меня есть долг, который я обязан выполнять, невзирая ни на что!

— Но ведь можно... — начал было Сабин.

В палатку шагнул все тот же дежурный центурион.

— Командир! — крикнул он в тревоге. — Донесение из Бонны. Варвары перешли Рейн. Их там целое племя, а ведет бандитов сам Арминий!

— Ну, вот видишь, — отрешенно сказал Германик и тут же оживился.

Действительно, сейчас для него существовала только проблема безопасности границы на западе, она вытеснила из головы все остальное, даже Постума.

— Я выезжаю через час, — сказал он центуриону. — Чтобы все было готово. Со мной пойдут три когорты Тринадцатого легиона — надо привести подкрепление. Слушай внимательно. Я приказываю...

Сабин и Кассий молча слушали, как Германик отдает распоряжения, полностью захваченный очередной опасностью. Ему явно было уже не до Рима.

Когда центурион вышел, Германик развернул на столе карту и начал водить по ней пальцем.

Кассий Херея наклонился к уху Сабина.

— Видишь, какой он? — шепнул трибун. — Ты уж меня прости, но, кажется, в столице меня не очень-то ждут. Я остаюсь здесь. Это моя жизнь, и будь проклят тот день, когда я влез в политические игры.

Сабин внимательно посмотрел на него.

— Что ж, — сказал он, — твое право выбирать свою дорогу. А я возвращаюсь.

— А может, тоже останешься? — с надеждой спросил Кассий. — Будешь служить в моем легионе. Мы с тобой славно повоюем.

— Нет, — покачал головой Сабин. — Не могу. Ты, я вижу, совсем забыл еще об одном.

— О чем? — удивленно спросил Кассий.

Сабин не ответил и шагнул к Германику.

— Прости, что отвлекаю тебя, командир, — сказал он. — Но я бы хотел закончить наш разговор.

Германик недовольно повернулся к нему.

— Говори, — бросил он нетерпеливо.

— Как быть с завещанием Августа? — спросил Сабин. — Разве ты забыл о нем?

— Нет, не забыл, — резко ответил Германик. — Но пока ничего не могу сделать.

— У меня есть одно предложение, — продолжал трибун. — Напиши письмо в сенат, письмо, которое я мог бы там зачитать от твоего имени... или нет, лучше, адресуй это письмо Гнею Сентию Сатурнину, он сможет успешнее справиться с этой ролью. Поручи ему огласить на заседании завещание Божественного Августа...

— А что это даст? — перебил его Кассий. — Ведь сейчас, после смерти Постума, именно Тиберий является законным наследником.

— Многое даст, — ответил Сабин. — Пусть все узнают о преступлениях Ливии и Тиберия. Тогда и сенат, и народ поднимутся против них и сметут изменников в Тибр. Справедливость восторжествует, Агриппа и все другие, безвинно убитые, будут отомщены.

А потом достойный Германик вернется в Рим — когда уже расправится с варварами — и примет верховную власть. Я думаю, Август одобрил бы такой план.

Германик думал несколько секунд.