Храм и рынок. Человек в пространстве культуры

Публика и общественность — это нечто противоположное как интимному, так и тайному, придворному. Она формирует независимое общественное мнение, не совпадающее с официальной идеологией. Складывающаяся на почве обсуждения и отстаивания частных интересов, она формирует не столько индивидуальное значение, сколько общий здравый смысл. Ее важное назначение — быть посредником между стратегическими ориентациями власти, экономики, политики, права и жизненными ценностями людей. Благодаря ей, власть становится связанной справедливостью, а нравственные нормы обретают силу общественных установлении, которые не может игнорировать господствующая группа. На основе развития публики и открытого дискурса, соединяющего приватное и общественное, получает выражение и индивидуальность. Античное и средневековое общества не дают достаточно эффективных возможностей для реализации индивидуального Я. Даже нравственные поучения поздних античных авторов, исповеди и покаяния христианских святых интимны и психологичны скорее по форме, чем по содержанию, ибо они направлены к трансцендентному, а не к имманентному, ориентируют на исполнение космических или божественных ценностей. Конечно, познающее, моральное, юридическое и другие Я философии Нового времени — это тоже абстрактные субъекты культуры, однако человеческое содержание получает благодаря им гораздо большее значение, чем в прежних онтологических моделях. Особого прогресса в выражении индивидуального достигает буржуазный роман; «Новая Элоиза», «Исповедь», «Памела», «Кларисса» и др. сочинения, написанные в форме писем, выражают принципиально новый уровень становления интимного личностного мира. Пространство для него было создано вне собственно художественного процесса: газеты и журналы, выставки и концерты, а также места собрания обсуждающей новинки искусства публики — кофейни и салоны — все это важные условия возможности становления нового дискурса, вне которого индивидуальность не могла находить себе выражения и оставалась в сфере умолчания, захватывая неясные грезы и фантазии человека.

Реализация индивидуальности по-прежнему связана с пространством дома и семьи. Принцип: мой дом — моя крепость означает, что у себя дома человек сбрасывает официальную маску и обретает человеческое лицо. Однако в процессе цивилизации государство делает семью объектом политической манипуляции. Семья издавна строилась на основе совместного владения собственностью, скреплялась договором и гарантировалась правом. Частное — это привилегированное, отдельное от общества, отгороженная от других собственность. Отсюда глава семьи — отец, деспот, владелец богатства, репрезентирующий не личные, а семейные блага и привилегии. В буржуазном обществе происходит разделение: власть объективируется в виде формально-всеобщих законов, а дом и семья приватизируются. При этом товарное хозяйство перемещается из домашней сферы в общественную, что приводит к трансформации части хозяйственного этоса в легитимированную форму права. Напротив, сфера интимных отношений высвобождается и составляет основу семейной жизни. Политэкономия и психология становятся наиболее значимыми науками в буржуазном обществе. В связи с этими процессами происходит ускоренное формирование менталитета, основанного на интенсификации романтических чувств. Манеры хорошего общества переносятся из публичной сферы в приватную, дисциплинируют не только внешность и поведение, но и переживания, чувства людей. Важную роль в этом выполняет литература, моделирующая на основе переработки рыцарского этоса новый демократичный и более душевный стиль жизни.

С середины XVII в. европейские города интенсивно открывают кофейни. Они одновременно становятся общественными читальнями. Здесь собирается публика, свободная от сословных ограничений и одинаково горячо обсуждающая проблемы науки и политики, философии и искусства. Эти дискуссии позволяют иметь и выражать собственное мнение, которое получает общественное признание с точки зрения здравого смысла. Публика довольствуется бесспорным, она устраняет монополию на истину и ориентируется на жизненные ценности. Кофейни и клубы, салоны и читальни становятся инструментом повышения культурного уровня населения, средством распространения информации, а также общественным форумом оценок, с которыми власть уже не может не считаться. Бесчисленные памфлеты, литературные, философские и даже научные сочинения пишутся с учетом того, что будут обсуждаться не только в закрытых учреждениях, но я в собраниях дилетантов и профанов. Это обстоятельство заставляет развивать логическое обоснование, риторику и аргументацию дискурса. Формируется фигура критика, который также не признает привилегированных инстанций, а опирается на рассудок и здравый смысл. Все это выступает мощным рычагом просвещения и эмансипации от теологических и политических давлений со стороны власти.