Храм и рынок. Человек в пространстве культуры

Здесь возникает вопрос о соотношении власти и тела. С одной стороны, власть определяется желаниями, и об этом свидетельствует стремление к ней, несмотря на явную ее опасность. С другой стороны, власть реализуется не только в форме политических действий и идеологии, но и в форме власти над телом. Она осуществляется прежде всего в форме символической картографии как телесных, так и духовных желаний. Даже кажущиеся экзотическими табу, как показал Леви-Строс, имеют своей целью сохранение системных характеристик общества и регулируют отношения с природой и обмен женщинами. Точно так же привычные для нас практики интенсификации или осуждения тех или иных желаний, социальных, экономических, сексуальных и т. п., на самом деле составляют технологию культуры, при помощи которой она овладевает душой и телом субъекта и вообще конституирует сам субъект, ибо он не считается человеком, если не размышляет и не думает о проблемах самосовершенствования. Такая проблематизация отличается от метафизических вопросов, касающихся различении добра и зла, красоты и уродства, любви и ненависти по меньшей мере двумя признаками. Во-первых, эти проблемы кажутся приватными и не оцениваются по критериям научной объективности, важно, чтобы человек о них задумывался, втягивался в сети различий. Во-вторых, эти проблематизации не так революционны, как философские. Философия ставит под вопрос основания, а моральные размышления направлены на более эффективные тактики исполнения стратегических ориентации, которые сомнению не подвергаются.

Человеческое тело с самого начала выступает как граница внешнего и внутреннего. Власть, соприкасаясь с кожей, маркирует ее, размечает территорию тела, отделяя скрытое и закрытое, означивает его лицо, внешность и жесты. Кроме того, она вбивает или, как говорил Ницше, «вжигает» закон в душу человека. Без истории телесных наказаний нельзя понять не только право, но и мораль. От контроля за внешним телом культура переходит к контролю желаний и переживаний. Техника работы с телом меняется. Если раньше детей превращали во взрослых обрядами инициации, что по сути дела сводилось к жестоким испытаниям и наказаниям совершенно невиновных детей, то христианство открывает более гуманную и вместе с тем более изощренную технику работы с телом, позволяющую бесконечно совершенствоваться в направлении достижения норм и идеалов религиозной культуры. Мальчик, подвергнутый испытаниям и превращенный в мужчину-охотника-воина, оставался таковым всю свою жизнь и вел себя в соответствии со своим статусом, маркированным маской, татуировкой или нарядом. Верующий, попавший в сети сложной игры греха и покаяния, осознавая собственную греховность, оценивая земную жизнь религиозными масштабами, вечно стремился к божественному совершенству.

Сегодня контроль за телом определяется постановкой способностей чувствовать и переживать, видеть и слышать, желать и обладать. Глаз и ухо отличают фигуру от фона, шум — от информации, селектируют комплексы переживаний на красивое и некрасивое, полезное и вредное, и все эти различия проводятся с точки зрения не биологических, а социально-культурных масштабов. Таким образом, тело является не естественной, а искусственной и к тому же гетерогенной и лабильной системой. В труде и молитве, наслаждении и страдании оно выступает скорее объектом, чем субъектом социальных значений. Современная культура характеризуется актуализацией производства тела. Если классическое общество делало ставку на рациональность, расчетливость, самодисциплину, достигаемые воздействием разума на аффекты души, то сегодня, напротив, можно видеть интенсификацию телесных потребностей и желаний, подогреваемых рекламой, кино и массмедиа. Мир стал богаче и изобильнее. Сегодня уже не аскеза и экономия, а потребление вещей становится задачей субъекта, и это коренным образом изменяет способы проблематизации человеческого тела. Тело не скрывается, а разоблачается, но это не имеет ничего общего с эмансипацией, так и обнаженное тело, назойливо выставляемое напоказ, оказывается сложной символической картиной, значения которой научается читать зритель. Если массмедиа превращают внешнее тело в знаковую поверхность, то современная медицина и особенно фармакология превращают внутреннее тело в систему протезов и искусственных органов. Речь идет не только о буквальной пересадке, но прежде всего о радикальном изменении естественных органов, которые приучаются к потреблению разных искусственных продуктов, лекарств, наркотиков и, выполняя новые функции, качественно изменяются сами. Точно так же изобретение разного рода препаратов, снимающих боль от переутомления, излишеств, радикально меняет практики работы над собой. Если раньше речь шла о воздержании, аскезе и экономии желания, то теперь баланс субъекта и среды осуществляется уже как бы извне, становится заботой врачей и разного рода консультантов по образу жизни.

СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ НАУЧНЫХ ДИСКУРСОВ О ТЕЛЕ