Храм Мортис: Хранитель Тайного Алтаря

– Что подумает.

Вирлисс невольно рассмеялся.

– Да уж… Действительно, странный мальчишка. Занятный. Ну и дальше-то

что?

– Ничего… – прошептал Эет. – Много о себе рассказал… А я не могу

тебе…

– И это тебя терзает? – Вир расхохотался уже в голос, запрокидывая голову.

– Мо-ортис!.. Что же ты за существо-то такое? Не можешь – и правильно. Лок

тебе открывался не затем, чтобы ты направо и налево… Если он захочет что-то

мне рассказать, то сам это сделает.

– У меня… такое ощущение… что я предаю твоё доверие, – почти

беззвучно признался Эет. – А почему – и сам не знаю…

– А у меня ощущение, что тебе надо лечиться. Жаль, не у кого! – хмыкнул

Вир, показав клыки. – У тебя уже крыша едет.

Зомби попробовал улыбнуться. Тревога отступала…

За окном тихо падал снег, в стекле дрожало отражение танцующего огонька

светильника… И мягкие отблески золотили портрет кареглазой девушки…

– Даже и не подумать, что она была богиней, – почти беззвучно заметил

Эет.

Вирлисс вздохнул и поднялся. Лицо его омрачилось.

– Сказки заканчиваются, – тихо произнёс он странную фразу, не отрывая

глаз от картины.

– О чём ты?

Вирлисс пожал плечами.

– Понимаешь, Эт… – медленно заговорил он. – Иногда я задаю себе

вопрос… есть ли на свете девушка, которую я люблю? Или то уже мечта о

любви? Прошло столько лет… я изменился… Возможно, изменилась она. Там, в

Асгарде… Иной раз… Эт, я ловлю себя на том, что боюсь встречи!

– Ты разлюбил её? – прошептал Эет.

Ему почему-то стало жутко.

То чувство, что горело в нём, любовь к Госпоже, словно стало неким

маяком. Оно согревало в леденящие минуты отчаяния, дарило силы, когда их,

казалось, уже неоткуда было черпать, вело и направляло… и сама мысль, что

можно лишиться этого внутреннего огня, повергала в ужас.

Вир криво улыбнулся.

– На тебе Заклятье, Эт, – ответил он. – Ты не сможешь разлюбить Ринн… а

главное – не захочешь. А я…

– Ты?

– Я люблю Фрери. Но я начинаю сомневаться, что люблю живую девушку, а

не собственную мечту. Я люблю Фрери, а не Фрейю. Я не знаю Фрейи…

Понимаешь?

– Нет.

Вирлисс закусил губы.

– Меня мотает, Эт! – почти со злостью воскликнул он. – Всё, что было

между нами – оно действительно было. Но мы – это по-прежнему мы?

– Ты – да, – твёрдо ответил Эет. – А она тем более, потому что ей не с чего

меняться. Она мертва. Мертвее нас с тобой.

– Она богиня, а я просто немёртвый, – тихо ответил Вир, отворачиваясь. –

Она в Асгарде. И кто знает…

– Я не знаю. И ты не знаешь. Ты любишь её?

– Эт…

Эет встал и, ни слова не говоря, забрал со стола Вирлисса портрет Фрей.

– Думаю, он тебе не нужен, – только и сказал юноша. – Не мучай себя.

Разлюбить – не преступление.

– Эт! – Вир распахнул глаза, и в них боль смешивалась с недоумением. –

Эт, поставь!..

– Спокойной ночи, – Эет, не говоря более ни слова, вышел из комнаты

друга.

Вирлисс потерянно смотрел на осиротевший стол. В душе царила полная

пустота, словно вместе с Эетом из комнаты ушла Фрери.

Чувства накатили с такой силой, что Вир, не помня себя, вылетел в

коридор.

– Эт! – он заколотил в комнату друга. – Эт, верни!.. – кричал он, забыв о

спящих мальчишках. – Верни мне её!.. Эт, будь человеком!..

Эет не открывал.

Коротко взвыв, Вирлисс развоплотился и прошёл сквозь двери.

Эет стоял к нему спиной и смотрел на падающий за окном снег.

– Отдай!

– Ты что-то для себя решил? – обернувшись, холодно осведомился

золотоволосый юноша.

– Что тебе башку мало свернуть! – рявкнул Вирлисс, пытаясь выдрать у

Эета из рук картину. – Психолог доморощенный выискался! Не смей её больше

трогать!..

– Тогда больше не говори того, что я сегодня слышал, – ответил зомби,

выпуская портрет.

– Придурок! – фыркнул Вирлисс, хлопая дверью.

Эет рассмеялся, глядя ему вслед.

Гими

Гими, задыхаясь, отпрянул от замочной скважины. Он проснулся от криков

и стука в коридоре, но выглянуть не посмел. И сейчас увидел, как из комнаты

Эхета, словно ошпаренный, вылетел незнакомец и скрылся в дверях напротив,

хлопнув ими так, что эхо прокатилось по всему коридору.

Сперва Гими подумал, что это сам Эхет – хотя зачем ему было колотиться в

собственную спальню? – но в полоске света, выбившейся наружу в краткий миг,

когда открывались двери, мальчик успел заметить, что волосы у человека не

золотистые, а…

Гими сглотнул.

Он никогда не видел людей с такими волосами.

Сердце прыгало в горле. Губы пересохли от страха.

Наконец, решившись, мальчишка выскользнул в коридор и постучал в

комнату Лока.

– Лок! Лок, ты спишь? – зашептал он.

Замок щёлкнул, и в приоткрывшейся щели возникло остренькое личико

рыжего мальчишки.

– Ну? Чего орёшь?

– Я не ору… – растерялся Гими. Лок, не вступая в препирательства, втянул

друга в тёмную спальню. – Это не я орал… Ты тоже от криков проснулся?

– Проснёшься тут, – буркнул Локи. – Уснуть не успел!

– Лок, кто живёт у тебя за стенкой?

– Никто не живёт, – снова буркнул Лок, отходя к окну. Снег перестал,

выглянула луна, и её голубой свет ярко сиял на рыжих волосах мальчишки.