Храм на развалинах

Старик хотел возразить, но Фрэнк помешал ему. Его прозрачные глаза были устремлены на невысокого тучного мужчину, а на лице снова появилась неуместная улыбка.

– Ты не веришь в Бога? – спросил он своим высоким голосом.

– Что? Верю в Бога? Ты что, тоже священник? Неужели нельзя было откопать кого-нибудь адекватного? Или ты тоже слеп? Если случившееся и заставляет поверить, то уж точно не в Бога. Скорее можно поверить в дьявола.

Улыбка на лице Фрэнка стала еще шире и, казалось, вот-вот выйдет за пределы его худого белого лица.

– Тебя это забавляет? – спросил Диас теперь уже серьезно и раздраженно.

– Да, – ответил Фрэнк, – ты меня забавляешь. Ты мне нравишься.

– Ух ты, спасибо. Выходи за меня. А теперь сделай одолжение, отвали со своими разговорами. Мне предстоит голодать, так что я не буду тратить силы на глупые споры с глупцами.

Фрэнк кивнул. Пыль с его волос больше не сыпалась как прежде.

– Хорошо. Только еще один вопрос. Что заставит поверить тебя в благополучный исход?

– Я неясно выразился? Или ты издеваешься?

– Просто ответь, – сказал Фрэнк.

– Десять килограмм жаренного мяса, – ответил Диас, – чтобы можно было спокойно пару недель ждать помощи.

– Прожаренного, или с кровью? – спросил Фрэнк, ни на йоту не изменив прежнее выражение лица.

Диас раздраженно усмехнулся.

– Да хоть сырого. Костер у нас есть. Благодаря мне.

Раздался громкий треск, затем последовал жуткий грохот, и пещера наполнилась пылью. Все отпрянули к дальней стене. Через несколько долгих секунд, когда пыль немного улеглась, взору предстала ужасная картина. Плита, нависавшая над перевернутым мраморным столом, треснула и упала прямо на сидевшего под ней священника, раздавив тому голову. Его ноги все еще еле заметно подергивались, как будто пытаясь поднять мертвое тело в вертикальное положение. Увидев это, Джулия истошно закричала. Питер подбежал к священнику и попытался сдвинуть плиту, но та, казалось, весила целую тонну.

– Черт возьми! – воскликнул он, – помогите мне!

Никто не сдвинулся со своего места.

– Ну давайте! Помогите сдвинуть ее.

– Ты спятил? – проговорил Диас, – посмотри на голову. Ему уже не помочь.

Питер еще несколько раз безуспешно попытался отодвинуть глыбу, после чего отошел и выругался, схватившись руками за свои волосы. Джулия продолжала кричать, но теперь уже глухо и еле слышно. Будто бы она все это время забывала вдыхать. Мэгги обняла ее и прижала к своей груди.

– Наверно трещина была сверху, – сказал Диас, – вот мы ее и не разглядели.

– Нужно убрать его, – сказал Питер через несколько минут молчания.

Никто так и не сдвинулся со своего места. Все все так же стояли у дальней от обвалившейся плиты стены.

– Зачем и куда? – спросил Диас.

– Неизвестно, сколько нам тут сидеть. Такое соседство ни к чему хорошему не приведет. Можно попытаться оттащить его в тоннель, который мы прорыли. И завалить камнями.

И вновь никто не шелохнулся.

– Диас, Фрэнк, помогите мне, – сказал Питер, беря тело за успокоившиеся ноги.

– Черта с два я буду это делать, – ответил Диас, – меня сейчас стошнит. Взгляни на его голову. От нее не осталось ничего. Сплошное месиво.

– Ну и пошел ты, – сказал Питер, после чего повернулся к высокому мужчине, – Фрэнк, давай. Ты же понимаешь, что это нужно сделать.

Несколько секунд Фрэнк холодно смотрел на него, не отвечая, после чего пожал худыми плечами.

– У меня есть другая мысль, – сказал он протяжно.

– Да? – спросил Питер, – какая?

– Наш пухлый друг был прав, без еды мы не дождемся помощи. А уже завтра у нас не будет сил, чтобы даже попытаться пробиться наверх, – сказав это, он повернулся к Диасу так, что его лицо было видно только тому одному, и снова широко улыбнулся, – это мясо, которое ты заказывал.

– Что ты несешь? – прошипел Диас, отпрянув.

– Ты ведь это несерьезно? – спросила Мэгги, еще сильнее прижимая к своей груди уже успокоившуюся девушку, которая, казалось, не услышала эти последние слова.

– Более чем серьезно. Я знаю, вы тут хотите верить. Но верой сыт не будешь, верно?

– Ты чертов псих, – сказал Диас.

– Нет, я просто следую твоему совету. Говорю то, о чем другие боятся думать. Так ведь ты говорил недавно? Так вот, костер, который ты разжег, скоро потухнет. А это значит, что пока вы будете питаться верой и моралью, пройдет слишком много времени. Когда запасы этих питательных субстанций исчерпаются, будет уже поздно, и тогда вам придется есть его сырым.

– Я не пойму, ты это сейчас серьезно говоришь? – спросил Питер, все еще держа в руках ноги покойного.

– Абсолютно, – невозмутимо ответил Фрэнк, – времени у вас осталось совсем немного, прежде чем костер окончательно погаснет.

– Если ты такой рассудительный, то почему бы тебе самому это не сделать? – спросил Диас.

Фрэнк снова пожал плечами.

– Я вегетарианец.

Снова воцарилось гробовое молчание, нарушаемое только звуками капающей воды.

– Мы не станем делать это, – твердо сказал Питер, опуская ноги покойного священника на пол.

– Ты говоришь за всех? – спросил Фрэнк, оглядывая окружающих.

– Мы не какие-нибудь людоеды, – сказала Мэгги.