Храм океанов

– Жуть, – передернула плечами Дамира. – Не хотела бы я жить в таком мире.

– Попробуй посмотреться в зеркало, смертная, – отозвалась Геката устами «лягушонки». – Вспомни, чего только вы не вытворяете ради своих животных инстинктов. Продажа секретных документов ради короткого сексуального контакта, причем даже без цели размножения – это поступок из нормального мира? Ноги, отмороженные ради минутной славы где-нибудь на безымянной горе, – это естественно? Зарезанные ради титула родители и братья – это ничего особенного? Охранники, расстрелянные из-за мешка наличности, – это тоже хорошо? Ваши стайные и сексуальные инстинкты, деточка, понуждают вас куда к более диким и безумным выходкам, нежели решения чистого разума, не отягощенного моралью. Ты просто успела привыкнуть к окружающему дикарству. Но это вовсе не значит, что повальное безумие двуногих есть образец для подражания. Вы просто слишком давно не попадали в руки санитаров.

Археологиня, хоть и вздрогнув из-за «деточки», предпочла промолчать. С одной стороны – поняла, что Геката обижается за близкий и родной для нее мир богов, с другой – если затевать споры и вставать в позу, то в итоге она наверняка не услышит больше ничего интересного.

– В Эпоху Прозрения, кстати, случилось еще одно очень важное событие: боги научились договариваться, – словно продолжая спор, сообщила «деловая» ипостась. – Ведь, меняя весь мир, они изменяли охотничьи угодья каждого, а личный участок – единственное, ради чего боги были готовы сражаться вплоть до гибели. К счастью, все преобразования вели только к дополнительным удобствам и сытости. Поэтому древние созидатели достаточно легко соглашались на перемены и даже на утерю части своих земель. Разум богов всегда был выше их животных инстинктов. Впрочем, даже не это стало наиболее значительным – а то, что многие задуманные дела оказались столь велики, что были не по силам кому-то одному. Боги смогли договориться творить перемены вместе. Каждый трудился во имя своих интересов – но в то же время и на общее благо. Не из страха перед вожаком, не в силу понуждения, как это происходит у вас, смертные; не из инстинкта преклонения, требующего слепо исполнять приказы. Боги объединили усилия сознательно, по своей воле. Понимая, что творят свое будущее и собственное благо. Сперва они сходились и сговаривались для малых дел, затем для все более и более великих.

– Тогда же были построены и первые из храмов Плетения, – добавила, широко улыбаясь, «лягушонка». – Места, куда боги собирались для общего праздника и в которых после праздника Плетения богини оставляли свои кладки яиц.

– Ну, ты должна их знать, Дамира, – с ласковым ехидством кивнула толстуха. – В найденных храмах богов места для кладок вы называете «погребальными камерами», если они чем-то замусорены, или «ложными захоронениями», если они сохранились в чистоте. Хотя, помнится, где-то в Индостане такое укрытие все же возвели до статуса «кельи отшельника».

– Боги строили их из камня, не имея рук и всего лишь управляя животными? – не менее ласково уточнила археологиня.

– Нет, поначалу храмами назывались всего лишь места для обряда Плетения и кладки, – нахмурилась «лягушонка».

– Возводить их из камня боги начали лишь в Эпоху Мудрости, – продолжила «деловая». – Когда создали смертных и научились успешно ими пользоваться. В Эпоху Прозрения ничего этого не было. Было множество послушных, но все еще неуклюжих животных, менять облик и возможности которых никто пока не умел. Опасных тварей, крупных и мелких, боги истребили, вкусным и полезным зверям обеспечили простор, сытость и безопасность. Прошло всего несколько тысячелетий, и вся планета стала одним большим и уютным домом, предназначенным для наслаждения жизнью. Настала Эпоха Аскезы.

– Эта эпоха стала самой печальной в истории богов, – вздохнула толстуха, ковыряя вилкой салат. – Они обрели все, чего хотели. У каждого из них было удобное, сухое и уютное убежище. Прямо туда послушные воле повелителя звери приносили воду, дичь сама являлась к порогу, дабы бог не испытывал голода. Отныне для удовлетворения любых надобностей никому не требовалось даже пошевелиться, и свои дома боги покидали только для праздника Плетения. А очень многие не вылезали наружу даже ради него.

– Учитель говорил, что все они посвятили себя бесконечным глубоким размышлениям, – поправила прическу «лягушонка». – И что ради этого полностью отреклись от окружающего мира. Но он же рассказал, что случалось и другое. Кто-то из мудрых мыслителей вспомнил про растения, которые позволяют испытывать огромное наслаждение, которые приносят куда больше удовольствия, нежели праздник Плетения. Эти растения животные сперва разыскивали для своих повелителей, а потом боги научили рабов выращивать источники счастья на больших плантациях. Другие мыслители нашли дым, безмерно увеличивающий наслаждение во время самого праздника, и во многих храмах стали им пользоваться…

– Наркотики, – перевел ее многословие на обычный язык Варнак. – Небось, еще и всякие уродства сразу после появления этой заразы начались?