Храм снов

Он слышал глухое бормотание за дверью. Немного погодя запахло серой, и легкая тош­нота подступила к горлу.

Вдруг лицо хиромантки, освещенное жел­тым светом, пронеслось перед ним, острым носом сверля воздух; стены сдвинулись. Жа­ба протянул руку и стал смотреть на лицо с ужасным напряжением. Голова у него закру­жилась.

В это мгновение легкий дребезжащий звук пронесся по комнате. Дверь распахну­лась. Жаба подогнул колени, сделал шаг впе­ред и упал мешком на пол. Старый еврей с ар­шином в руках остановился в дверях чулана.

II

Урио Футерфас ничего решительно не ду­мал в утробе своей матери. И это ничуть не мешало самой матери думать о самых разно­образных вещах. В частности, о том, что го­раздо удобнее носить ребенка в себе, чем де­лить себя на две неравные части. Тем более что меньшая из них требует много хлопот, весьма обременительных при большом семей­стве. Нечто подобное думал и отец Урио Фу- тсрфаса. Этот беззаботный человек только по отношению к своей жене отличался удиви­тельным постоянством. Именно поэтому Урио имел многочисленных сестер и братьев задол­го до своего рождения.

Законное время прошло, и он, даже не по­стучавшись, с криком ворвался на этот брен­ный свет. Родители не замедлили отомстить ему за это вторжение и с помощью рыжего еврея окорнали его на небольшой кусок, уменьшив его тем самым на некоторую часть его первоначального состояния.

В каморке было грязно и тесно, обрывки материи валялись вокруг, в узкое окошко светило солнце, а мальчишка болтал руками и ногами и кричал так, как будто ему отрезали не то, что полагается, а голову или руки.

Семи лет Урио Футерфас занял на столе своего отца раз навсегда установленные место и положение. Босые ноги, продетые крест-на­крест, одна на другую, подпирали туловище, согнутое полукругом.

Все было, как каменное. И только ры­жая голова вертелась во все стороны, как флюгер.

Отец Урио Футерфаса при всей своей без­заботности был отличный портной. Из его рук выходили такие брюки, пиджаки и фраки, что, казалось, стоит лишь приглядеться не­много — и все они станут ходить, лежать и са­диться, ничем не отличаясь от тех, кому они предназначены.

Все шло своим порядком — брюки, фра­ки и пиджаки оставались верны своему на­значению, покамест в каморку Футерфасов не вошел однажды чисто одетый высокий человек.

Он снял шляпу и сказал с вежливостью:

—     Это который из вас портной Футерфас?

—   Здесь, с позволения сказать, два Футер­фаса, — сказал старик, откусывая нитку, — и оба портные. Если ж вам угодно заказать костюм, то это сделает вам старый Футерфас бесподобно.

—    А мне желательно заказать костюм ва­шему сыну, — сказал, улыбнувшись, высокий человек.

—   Это как вам будет угодно, — согласился Футерфас.

Заказчик послал его за папиросами и под­ступил к Урио.

—    Я много жду от тебя, молодой Футер­фас, — сказал он. — Мне нужен совсем не та­кой костюм, какие ты привык шить. Сшей мне такой костюм, чтобы он мог заменять ме­ня в мое отсутствие.

—    Как это можно? — сказал Урио, пожи­мая плечами и вытянув губы.

—    Подожди, — сказал незнакомец, — по­думай над этим хорошенько. Я думаю, что те­бе это удастся. В конце концов сшить такой костюм пустое дело. Нужно только выбрать плотное синее сукно самого лучшего ка­чества.

Урио слез со стола и послушно снял мерку.

—   Когда костюм будет готов, принеси его на квартиру, — сказал торопливо заказчик.

Он положил на стол бумажку с адресом, похлопал Урио по плечу, пожелал счастливой работы и вышел.

Урио, — сказал отец, вернувшись, — он дал мне фальшивые деньги. Он, должно быть, мошенник, Урио.

—   Этот гад сумасшедший, — сказал Урио задумчиво.

На другое утро, однако же, он принялся за работу с жаром. Он резал, сшивал, резал и вновь сшивал до ночи.

—    Что ты шьешь? Что ты шьешь? — гово­рил старый Футерфас. Он чуть не плакал, гля­дя на своего сына. Но, отдавшись на волю бо­жию, решил не перечить ему ни в чем, сел за талмуд и так оставался до вечера.

Урио резал материю поперек. И все думал. Хлопнув себя по лбу, он разрезал материю вдоль. И потом, бросив все под стол, сел и заплакал.

—    Урио, — сказал старик, — Урио, брось эту работу. Дай мне материал, дай. Я сошью ему хорошую синюю пару.

—   Нет, — отвечал Урио, плача. — Нет, это совсем особый костюм. Нет, ты не можешь шить его, тате. Я сам пойду к нему и спрошу его, что мне делать с его заказом.

Толстая девка с подоткнутой юбкой от­ворила Урио. Он вошел в прихожую и робко постучал в двери. В ответ на стук раздался страшный крик и вой из соседней комнаты.

Урио постучал вторично, и дверь отвори­лась. За длинным узким столом сидело мно­гочисленное общество. Черти и грязные ведьмы с развратными харями, какие-то голые люди с бараньими мордами и волосатыми за­дами вертелись, кричали, бесились и, заворо­тя слюнявую нижнюю губу, налезали друг на друга.

Возглавляя шумное сборище, на бочке, воздвигнутой у стола, сидел во фраке давеш­ний незнакомец. Он сделал знак рукой, за­видев Урио, и все смолкло.

—    Милостивые государи, равно как и ми­лостивые государыни, — заявил он хрипло, — это мой портной!