Храмовник

Не верьте большинству рассказов про чекистов и бывших разведчиков, "деда Вася" был человек очень набожный, всю жизнь ходил в церковь (правда там свой значок он скрывал под пальто), любил и выпить, и - рассказать про "дела". Правда, больше всего он любил рассказывать не про себя, но своего непосредственного начальника - моего деда. У него была целая коллекция фотографий военной поры, а одна из них была увеличена до половины моего роста и постоянно висела в гостиной дома моей милой "мачехи".

На фотографии стоял дед, деда Вася и еще трое офицеров их группы. Все - Герои Советского Союза. Мой дед - трижды. Посмертно. На всех пятерых пятнистая форма гитлеровского десанта. У всех пятерых рукава курток десантников закатаны до локтей и такие типичные - белобрысые эсэсовские физиономии с трофейной хроники. У всех пятерых - Железные Кресты за разные подвиги. У моего деда - Рыцарский Крест с Мечами и Дубовыми Ветками, эквивалент Золотой Звезды Героя для "наших" с той разницей, что "Рыцарский Крест" полагался лишь Баронам по Крови.

Они сидели на обломках какой-то мраморной - то ли колонны, то ль статуи. И на соседней колонне черной краской написано: "Привет Фатерлянду из солнечной Греции. Мы сели на Крит!" Разумеется, - по-немецки. Слово "сели" было употреблено именно так, как по сей день его применяют немецкие парашютисты.

Сели, закрепились и пять дней подряд отбивали атаки греков и англичан, не выпустив несчастных из окружения и не потеряв ни единого офицера. Всех к Крестам за сей подвиг. Всем повышения по линии немецкого Абвера. И Благодарности за сие от нашего Разведуправления. Май 1941 года.

Героями Советского Союза все пятеро станут позже. Именно потому, что в тот майский день их за проявленный героизм возьмут в Абвер. Жизнь странная штука. Запутанная.

Ну, да я - отклонился. Суть дела в том, что у деда Васи помимо моей милой мачехи был и сын. Сычев Валерий Васильевич. Скажем так, - высший офицер некоей забавной конторы. Глубокого Бурения - так сказать. А у дяди Валеры в свою очередь сын. Сычев Александр Валерьевич. Для меня - просто Сыч.

Сыч был старше меня на три года и во всем вел себя - как старший брат. И в то же самое время - капельку оруженосец. "Деда Вася" невольно приучил его, что мой дед - Граф, а Сычевы - так. Из "служивых". А стало быть должны слушать. В общем, - я слушал Сыча, потому что он был сильнее и старше. Он, - потому что я - Граф.

А теперь - про футбол. Стоило мне поступить в Универ, - как я с подачи Сыча оказался неважно где, с тою разницей, что нас "пасла" не милиция, но как раз эти самые - из "Бурений".

И вот однажды Сыч раздобыл красно-белые шарфы с шапочками и мы пошли "погулять". В общем, одному из наших попали палкой с гвоздями по лицу. Развалили щеку до черепа. Я-то парня не знал, говорили, что он филолог, да кто ж его знает, мы сами - первокурсники. В общем, когда мы их добили, Сыч взял эту дубину с гвоздями и пару раз шарахнул ее хозяину по заднице. А потом промеж ног, чтоб знал, как Родину любить.

Затем мы сложили этих гадов у ментуры и звякнули дежурному. Пусть разбирают. И вот тут - загвоздка. Пока поход, пока драка, спартаковские шарфы - хороши. А вот когда парню попали гвоздем... "Спартак" как раз вернулся в высшую и Москва встала на уши. Красно-белые вышибали красно-синих и бело-голубых из кабаков. Возвращались, так сказать, "к границам семьдесят пятого года". Так что менты на всех фанатов смотрели волками. А на красно-белых...

Филолога нужно было к хирургу, а в любом травмпункте по Москве - пост. Увидят наши шарфики-"петушки" - цоп и аля-улю...

Тут я вспомнил Хирурга. Ленка представила нас друг другу на одном сэйшене. Одной девке с "колеса" стало не по себе, и он откачал ее в полминуты. Короче, я его знал, он знал меня, а самое главное - я знал, что у него сегодня дежурство в мединституте!

Я шепнул Сычу, его псы бросились на шоссе и тормознули целый автобус. Мы с Сычом затащили в него истекающего кровью филолога и назвали адрес и цену. А Сыч уже из окна заорал, что Паша-"опарыш" за старшего и чтоб все - в общагу. Пусть вытряхивают баб из постелей, возьмут ящик белой в оперкомнате и раскрутят Гочу на "сушняк". Сегодня ночью - большая пьянка, в конце драка. Завтра все синяки - на это списать.

Автобус довез нас до институтской больнички, мы отдали - сколько обещано, и водила пожелал нам удачи.

Мы вошли в приемный покой и нам навстречу - Хирург. Увидал нас, сделал квадратные глаза и цедит:

- "Не знал, что ты - фанат".

Я отвечаю:

- "Пошел ты! Просто сегодня - двадцатое. Апреля. Вся мразь стеклась в город. Не в костюмах же нам ее привечать?!"

Так Хирург, как дурак, уставился на календарь. Я уж решил, что он не понял, да тут вылетает такой старикашка. Сам низенький, морда вредненькая, пенсне, как у Чехова, в жилетке, лысый, шнобель такой, что рядом с ним клюв нашего Хирурга - курносый. Вылетает и противным-препротивным голоском:

- "Фанаты? А ну - пошли отсюда..."

Тут Хирург цепляет дедушку за рукав и говорит:

- "Это не фанаты. Я их знаю. Это у них - как камуфляж".