Храмовник

Все три прошедших войны мы - германские бароны вели с преступною, наглою Францией. Я сам - говорю по-французски. У моего города французское имя. Я лучше понимал язык моих врагов на сих войнах, чем моих командиров, присланных из Германии.

И вместе с тем... Французы, входя в наши - немецкие города, страшно в них зверствуют. Что делают с женщинами - и так ясно. Но они же ведь не оставляют в живых ни стариков, ни детей! Лишь пленных немецких рыцарей, за коих можно взять выкуп...

Господи, я спрашивал у кюре - люди ли это, иль - созданья нечистого, коий придал своему адскому воинству людской вид? Кюре лишь развел руками и отвечал, что всех франков ждет суровая кара за ими содеянное... Потом. На Страшном Суде.

Я не знаю... Я плакал, я исповедовался кюре, что я не готов ждать Конца Света. Вся эта французская мразь будет гореть у меня - здесь и сейчас, - за все слезы, страдания, Кровь моих подданных...

Всякий раз, когда я брал их ненавистные города, я жег их до тла, а жителей предавал огню и мечу... Я - Рыцарь. Я не могу и не желаю обрезываться, ибо тогда я не смогу мстить за всех НАШИХ...

Так и жил я до тех пор, пока к нам не пришла проклятая ОСПА. Меня, моего отца, старших братьев моих - Господь миловал, но вот милую матушку... Я рыдал, я молился, я бился головой об алтарь, чтоб Господь смилостивился и спас Ее - самую главную и любимую для меня Женщину...

Но она умирала... И тогда я дал Господу - самую страшную, последнюю Клятву: ежели мать моя встанет на ноги, я отправлюсь в Землю Обетованную Спасать Гроб Господень. И так как в Крестовый Поход христиане ходят без различия Крови и подданства, я...

Я - Дал Клятву, что - ради матушки я встану в один - общий строй с ненавистными нехристями из трижды проклятой Франции! Все слышали мою клятву. Весь город. Мой - подвластный мне город.

И стоило мне поклясться, как прибыл гонец из замка моего отца в Монсе с известием, что матушке стало лучше... И весь город мой узрел в сием - Перст Божий. А я стал готовиться в Крестовый Поход.

Ревекка моя могла бы стать христианкой. Но она сказала мне как-то, "Во что Веришь ты, Рыцарь? В Гроб?! А я - в Храм Божий! Ты просишь меня Креститься в Веру твою, чтоб и я Поверила в Гроб?! Рассуди сам - что Святее и Чище: Гроб, или - Храм? И не заставляй меня Верить в Покойника!"

Так и живем мы в Грехе. Я не могу без нее, а она - без меня. Я не могу и никогда не смогу обрезаться, а она - не может, да и не хочет принять Крещение. Я - Грешу, живя в Блуде с жидовкою. Она Грешит, ибо живет в Блуде с гоем... Но сегодня все кончится.

Я и люди мои уходим в Крестовый Поход. Спасать Гроб Господень... В Землю Обетованную. В ее Землю.

Жена моя уже открыла глаза и внимательно смотрела на меня, поглаживая моею рукой свой округлый животик. Наверно в тысячный раз она спросила меня:

- "Куда тебя посылают? Куда тебе писать письма?"

В тысячный раз я ответил:

- "Дед мой комендант Яффской Крепости. Он уже стар и ждет, не дождется меня, чтоб передать мне командованье. Он страшно обрадовался, когда узнал, что оставляет Крепость родному внуку. Я служить буду в Яффе".

В тысячный раз еврейская жена моя поправила меня:

- "В Хайфе. Твоя крепость называется - Хайфа. Она всегда была Хайфой. Там живут наши родичи. Они зовут ее - Хайфа..."

Я устал от этого спора. Кто я? Граф Геннегау. Где моя Родина? В Геннегау. Кому я служу? Германскому Императору.

Почему же враги мои - назло мне зовут меня Граф Александр д'Эно? Почему земли мои они зовут графством Эно??! Почему они всю жизнь твердят, что мы - Франция, временно занятая Германией?!

Не хватало мне только всех этих безумных, бездумных споров - где мне служить, - в Яффе, или же - в Хайфе! Дед мой защищал сарацинскую крепость Яффу от мусульман. Жители города, что помогали ему на стенах, зовут город свой - Хайфа и говорят, что сарацины переиначили его иудейское имя. Дед же пишет, что пленные сарацины возвели крепость Яффу на окраине горда Хайфы и никто не виновен в том, что город впоследствии вполз на сарацинскую крепость, а крепость та раскинула стены вокруг иудейского города!

Кто я?! Фон Геннегау, или - все же д'Эно?! Куда я еду служить: в Яффу, или же - в Хайфу? Господи, просвети меня, темного - где у нас завершается Германия и начинается Франция?! Где у них - конец Палестины и начало Израиля?! У меня странное чувство, что я шило меняю на мыло. Из огня, да в полымя. И моя собственная жена столь же ненавидит арабов и сарацин, сколь я - ненавистную Францию.

Я видел пленных сарацин, привезенных паломниками из Палестины. Я не узрел большой разницы в них и внешности моего тестя. Впрочем, разница есть - тесть мой иудей лишь на четверть. А на три четверти он... Теряюсь сказать - француз, или немец.

Строго говоря, он похож на моего отца, если бы батюшка мой носил ермолку и пейсы. Или наоборот...