Храни меня, любовь

— Подождите, — попросил он. — Пожалуйста… Я ведь ничего не знаю. Поймите, я… Искал ее. По не мог найти… Что с ней? Где она? Поверьте же мне, пожалуйста!

Он должен был рассердиться, но вместо этого был сейчас готов упасть на колени, сделать все, что Тоня пожелает, — лишь бы узнать о Шерри. И почему-то самым главным были ее слова — «она ведь любит вас».

Она — любит…

Шерри жила между небом и землей уже давно. Она знала, что это не самое лучшее место на свете. И надо решить, где ей остаться. Вернее — остаться ей или уйти.

Она не видела, кто к ней приходил, только слышала голоса. Однажды она услышала детский плач — и поняла, что сейчас рядом с ней тот мальчишка, из-за которого она не ушла с Волком, и ей стало спокойно — потому что мальчишка был с матерью, мать с ним разговаривала, значит, он живой. Это самое главное.

Вот и сейчас она их слышала — они приходили к ней чаще всех, потому что лежали в той же больнице, только в другом отделении. И эта женщина была с ней как-то связана. Шерри, правда, не знала, как именно.

— Вот, ты же видишь, тетя скоро выздоровеет, как мы с тобой, и все у нее будет хорошо…

А Шерри и сама не знала, будет ли хорошо. Волка не было. И Андрея тоже.

«Если бы ты показался, Волк, я бы все-таки ушла теперь с тобой…»

Дверь скрипнула.

Шерри вздрогнула. Еще до того, как зазвучал голос, она уже знала, кто пришел. Ей не надо было открывать глаза.

Он говорил что-то девушке — «спасибо вам» и еще что-то, а потом…

Потом он подошел к ней. Взял ее руку в свою. Поцеловал — как тогда. Осторожно, нежно и так, словно она была королевой.

— Прости меня, — прошептал он. — Я… не знал ничего. Думал, я тебе не нужен. Я люблю тебя, Шерри. По кажется, я тебе это уже говорил.

И тогда она улыбнулась и открыла глаза.

Лиза стояла у окна, держа на руках Сашку, и шептала:

— Вот, сам видишь… А ты мне не верил. Теперь-то веришь? Все будет хорошо. Все будет так, как нужно… И этот мир — наш. Только кажется, что он принадлежит тем… Так что нечего нам бояться в нашем-то мире… — И тихонечко пропела: — Ибо что наша жизнь, как не пир во имя любви?

А за окном шел снег, крупными хлопьями, похожими на клочья белой волчьей шерсти.