Храни меня (ЛП)

Во рту пересыхает. Моя кожа горит. Живот скрутило так, что я не могу дышать. Я зажмуриваю глаза, пытаясь побороть желание снять трусики и провести пальцами по влажной коже, которая была у меня весь день. Мои глаза распахиваются от громкого шлепка. Инстинктивно я бросаю взгляд в сторону шума и вижу большую ладонь Роана, пальцы которой сгибаются и раздвигаются на стеклянной стене.

Из моего рта вырывается легкий стон, когда я наблюдаю, как он откидывает голову назад, а его ладонь сильнее и плотнее прижимается к стеклу, как будто для опоры. Его горловой выдох становится все громче, и я больше не могу бороться с пламенем.

Я вылезаю из трусиков под одеяло и наконец прижимаю пальцы к своему ноющему клитору. Поглаживая его, я ощущаю всю щелочку и набухшую плоть. Черт, кажется, я никогда не была так возбуждена.

.

Роан

Я стою там, позволяя обжигающей воде окатывать мою спину, пока я перевожу дыхание, откинув голову назад. Эйфорическое ощущение после разрядки так и не наступает.2 Вместо этого я задыхаюсь от еще более сильной, горячей потребности, проникающей в мой кровоток, даже когда мой член размягчается в кулаке.

Я возбужден и измотан. Измотан, но не насыщен. Если сегодняшний день был показателем того, как пройдет оставшееся время нашего пребывания здесь, то я уверен, что нахожусь в аду или, по крайней мере, в каком-то чертовом варианте сексуального чистилища. Я захлопываю кран. Наступившее было спокойствие быстро рассеивается, как только я слышу знакомый придыхательный вой. Я едва держу себя в руках.

Я выключаю свет в ванной и жду в темноте, пока мое зрение не привыкнет к темноте. Все звуки из кровати прекращаются. Я начинаю различать Реджи, лежащую на спине, с совершенно неподвижным лицом. Слишком неподвижно. Хотя ее лицо — сплошная маска, грудь выдает ее, поднимаясь и опускаясь на заметно глубоких вдохах под простыней.

Я подхожу к кровати, размышляя, что мне делать, если она будет упорно притворяться спящей. Забраться ли мне рядом с ней и сделать то же самое? Или я проскользну к ней сзади и прошепчу ей в шею: "Проснись, мне нужно быть в тебе"?

Старые деревянные половицы скрипят при моем приближении, и я каждый раз замираю, чтобы посмотреть, не шелохнется ли она. Чем ближе я подхожу, тем сильнее дергается мой член. Я мысленно готовлюсь еще раз трахнуть ее в кулак, прежде чем заснуть, когда замечаю, что из-под белого одеяла торчит неуместный черный кусок ткани.

"Тебе не нужно притворяться, что ты спишь".

"Я сплю". Она поджимает губы, но не закрывает глаза, даже когда единственным звуком в промежутке между нашими дыханиями становится капля воды, скользящая по моей обнаженной коже и падающая на дерево.

Капля.

Капля.

Стальная усмешка покидает меня. "Ментироза". Я наклоняюсь, чтобы вытащить из-под одеяла ее черные трусики. Ее глаза распахиваются. Я сохраняю прямое лицо, впитывая коктейль эмоций на ее лице, когда смахиваю кружевную ткань с пальца: шок, смущение, желание. Я опьянен этим и намерен довести это до полного забвения.

"Значит, ты не трогала себя, пока смотрела, как я трахаю свою руку, мечтая, чтобы это была твоя тугая пизда?"

"Нет", — задыхается она, имея наглость показаться обиженной. Она садится и плотнее прижимает простыни к груди.

"А тебе не было приятно осознавать, что ты доводишь меня до такого остервенения, что мне приходится бить себя в кулак, чтобы уснуть?"

"Это жалко", — насмехается она, но в ее словах нет ненависти.

Я сухо рассмеялся. "Это было бы так, если бы я ошибался. Если бы ты не притворялась, что спишь, думая обо мне".

Ее тон повышается. "Ты не прав…"

Меня еще больше подстегивает то, как она взволнована. "Докажи это".

"Что?"

Я провожу языком по зубам и повторяю медленнее: "Докажи. Это".

Ее брови сходятся вместе, а затем глаза расширяются, возмущенные. "Как я должна…"

"Спусти простыни, подними рубашку и покажи мне, что ты не капаешь на меня прямо сейчас". Ее глаза становятся невероятно широкими, и я уверен, что ее щеки нагреваются на тысячу градусов. Ее рот открывается и закрывается в ответ. Понимая, что она не собирается этого делать, а я чертовски уверен, что не нарушу ее правило, чтобы доказать то, что я уже знаю, я дразню ее дальше. "Конечно, ты хочешь доказать, что не ласкала пальцами свою тугую маленькую пизду при мысли о том, что я тебя разорву…"

"Знаешь что? Ладно. Ладно!" Она стряхивает с себя плед и поднимает колени, ставя обе ноги на матрас. Я вижу пухлые, голые губки ее киски, но этого недостаточно.

"Это не доказывает ничего, кроме того, что у тебя чертовски идеальная киска. Ты все еще можешь быть мокрой". Я откидываю голову в сторону и лениво начинаю поглаживать свой член ее мокрыми трусиками. Впервые с тех пор, как я вышел из ванной, ее глаза покидают мои и опускаются на мою руку, работающую вверх-вниз. Она напрягает нижнюю губу сквозь зубы, а когда снова поднимает взгляд, в нем появляется зажигательное сочетание злобы и похоти.