Храни меня

Ее тело не издало громкого звука при падении на землю, как должно было бы. Может быть, это потому, что у меня все еще звенит в ушах от выстрела. Ее глаза все еще открыты, и я хочу подойти к ней, чтобы закрыть их, но другой мужчина вставляет пистолет мне между глаз, останавливая меня.

У меня звенит в ушах или это я слышу свое сердце? А может, это ее сердце? Может ли сердце биться, когда в мозгу пуля?

Я знаю, что такое смерть. Я знаю, что делает оружие. И я знаю, что красный цвет, забрызгавший стены, диван, подушку с лисой и красный цвет, просочившийся в ковер под ее головой, означает, что она мертва.

Это сделал пистолет.

Человек, который стрелял в нее, подходит ко мне и приседает, чтобы посмотреть мне в глаза. Я ненавижу его глаза. Они черные и злые. Как только он это делает, тот, кто держит пистолет у моего лица, убирает его.

Я должен был обеспечить их безопасность, и мне это не удалось. Поэтому я бросаюсь на человека со злыми глазами. Мои кулаки успевают нанести всего несколько ударов, прежде чем меня оттаскивают назад, а пистолет теперь прижат к моему виску.

Человек со злыми глазами смеется. Это не радостный звук. От него веет холодом, как от ветра в тыквенном саду перед Хэллоуином. "Скажи своему папе, что к нему заходил Воренски".

Не надо было открывать дверь…

Костяшки пальцев разбиты, а капли крови усеяли пол у моих ног. Несмотря на то, что все это происходило сотни раз, я все равно просыпаюсь с головокружением и дезориентацией, словно в первый раз. Я ошеломленно хватаю рубашку из корзины, чтобы вытереть красные полосы с новых, размером с кулак, вмятин на металлической двери.

Я обматываю рубашку вокруг руки, чтобы не оставить кровавых следов, когда, спотыкаясь, иду на кухню. Я избегаю смотреть на диван, когда прохожу мимо, — яркие багровые пятна все еще преследуют меня в бодрствующем состоянии.

.

Рэджи

Картофель, помидоры, чеснок, свежий кориандр, куриная грудка… Я мысленно прокручиваю список покупок, въезжая на парковку своего многоквартирного дома.

Картофель, помидоры, чеснок, свежий кориандр, куриная грудка… Как только я отпираю машину с расстояния в несколько метров, оборачиваюсь и с раздраженным вздохом понимаю, что оставила свои многоразовые сумки на крючке у двери, где, клянусь, не забываю их каждый раз, — БУМ!

Звук рикошетом проносится по цементу гаража. Я сразу же почувствовала сильный жар, за которым последовал еще один взрыв. На трясущихся ногах я разворачиваюсь и, спотыкаясь, иду назад. От моей машины остался лишь клубок пламени, а второй взрыв, видимо, пришелся на машину, припаркованную рядом с моей, которая тоже полыхала.

Тряска здания, дурманящий запах огня и адреналин, поглощающий меня, настолько похожи на те, что были в прошлый раз, что на мгновение я забываю, где нахожусь. Вместо очередного бетонного этажа над моей головой — мексиканское солнце. Мое тело реагирует раньше, чем разум, и я слышу крик, вырвавшийся из моего собственного горла, гортанный, полный ужаса вой. "София!"

Дыхание в моих легких проникает глубоко вниз, где я не могу его достать. Я падаю на пол, хватаясь за грудь и глотая воздух. Я заворожена ярким, обжигающим пламенем и в ужасе не могу отвести взгляд. Мои руки дрожат. Колени дрожат. Стук моего сердца отдается в ушах тяжелым эхом взрыва.

Включились разбрызгиватели, заливая пламя, но не делая ничего, чтобы его погасить. Холодная вода — это шок для моего организма, который выводит меня из воспоминаний и возвращает в настоящее. Дым, густой и черный, как одежда Мрачного Жнеца, вьется по гаражу и выходит через открытый сайдинг.